Мария. Часть 3. Другой мир, другая жизнь. Наталья Александровна Цикоза
устаю поражаться этому ребёнку, он же наверняка знал, что ему будет плохо.
– Несомненно, – старик задумчиво посмотрел на парня, – только вы не правы, называя его ребёнком. Это юноша, способный принимать непростые решения.
– Ему всего лишь двенадцать!
– Он слишком быстро повзрослел, Мари, – старик поднялся, – пусть спит, сколько потребуется.
Всё время, что мы вели беседу над кроватью Макса, Цемиас и Назук стояли у двери и не вмешивались. Только когда покинули комнату парня, я обратила внимание, как непривычно серьёзен Назук.
– Как вы съездили? – посмотрела на мужчин, улыбнулась, но улыбка тут же исчезла с моих губ, потому что меня окатили холодом.
Я почувствовала, что виновата во всех грехах мира. Назук промолчал, только прибавил шагу и вскоре скрылся в своей комнате, а Цемиас толкнул дверь нашей спальни и сделал приглашающий жест, пропуская меня вперёд. Находясь в недоумении, прошла внутрь и обернулась, ожидая объяснения, но увидела лишь закрывшуюся дверь. Целую минуту я приходила в себя, не ожидала от любимого мужчины такого отношения. Да, я покинула особняк вопреки его просьбе, но ведь на то была причина! Наверное, и у него была причина так вести себя со мной, но горло всё равно сжали слёзы обиды, необходимо поговорить, прямо сейчас! Я рванула ручку двери и опешила, дверь была заперта. Почувствовала, как глаза наполняются слезами, но в следующее мгновение из горла вырвался рык, а в груди вспыхнул гнев. Я изо всех сил двинула ногой по двери, которая оказалась довольно крепкой. От боли в ушибленной ноге и несправедливости брызнули слёзы злости. Окно спальни находилось на втором этаже, не задумываясь, я распахнула его. Плевать, что высоко, я немедленно поговорю с мужем, желает он того или нет! Перекинула ноги через подоконник, но тут же почувствовала, как сильные руки втаскивают меня обратно.
– Что ты творишь?!
В возмущении разворачиваюсь, едва коснувшись пола.
– Я творю? Я? – мой ответный рык.
Меня встряхивают за плечи с такой силой, что кажется, голова сейчас отвалится. Хочу вырваться, из глаз текут уже целые потоки, но мне не позволяют плакать. Огромные ладони до боли сжимают плечи и вдруг притягивают, оплетая тело, жёстко, не позволяя шевельнуться или вздохнуть. Мгновенная мысль, что он сейчас раздавит, а потом осознание его страха. Делаю над собой усилие, заставляю тело расслабиться и чувствую, как дрожат его руки. Он, видимо, тоже чувствует изменения. Объятья становятся мягче, позволяя сделать вдох.
– Прости, – не знаю, за что извиняюсь, но чувствую потребность в этом, не хочу, чтоб боялся за меня, не хочу причинить боль. Люблю.
Некоторое время просто стоим вот так: я в его сильных руках, и он едва дыша. Только стук его сердца у меня под ухом, тревожный стук, до сих пор тревожный. Что же такое случилось, что он не может успокоиться? А ведь действительно что-то случилось: и Назук непривычно серьёзен, и мэтр немногословен. Ситаби и Тима я вообще не видела… и слуг в коридорах