Поцелуй Сахары на губах. Ольга Дюкова
вверх очень резко. Голову сдавило тисками так, что Амалии показалось, будто она сейчас провалится или оторвется. Самолет рвался ввысь, и это было так ощутимо, что тошнота подступила к горлу.
В соседнем ряду сидела молодая мама с дочерью, которая никак не могла успокоиться и куклой шлепала по голове впереди сидящего мужчину. Возмущенный мужчина сделал замечание девочке, та громко завопила на весь самолет. Ситуация набирала обороты, как и лайнер, который уже вышел на заданную скорость.
Через два кресла от Амалии сидела пожилая женщина с мини-собачкой. «Маленькая, да удаленькая» скулила так, что нервов уже не хватало это выносить.
«Сейчас я из нее Стрелку или Белку сделаю, и полетит она у меня космос осваивать!» – возникло желание у Амалии катапультировать щенка из самолета в открытый космос.
И так продолжалось все три часа полета, все раздражало и бесило: скулеж, плач, замечания. Сервис оставлял желать лучшего, стюардессы не торопились разносить еду и напитки. Голова жутко болела, и страх холодком бегал от сердца к пяткам. Амалия поймала себя на мысли, что ей хочется выйти из этого самолета. Началась самая настоящая паническая атака. Отвратительная вещь! Нужно срочно расслабиться и принять удобное положение, дала она себе установку.
Как бы не так! Вдруг плавно летящий самолет стал понемногу вихлять то вправо, то влево, а потом и вовсе подпрыгивать. Резко начал набирать высоту, затем всех тряхануло, потом сильнее и еще сильнее. Бортпроводница объявила, что самолет попал в зону турбулентности, и попросила сохранять спокойствие.
Какое уж тут спокойствие? Молодой человек, сидящий у иллюминатора, открыл шторку и тут же громко выразился: «Е-мое, мы в зоне плотной облачности – надвигается гроза. Все ясно: проходим грозовой фронт с довольно высоким облаком, поэтому трясет».
Народ начал ойкать и вскрикивать, столики то и дело откидывались и стучали, у женщины напротив началась истерика, она плакала и смеялась одновременно – все это действовало угнетающе. Сверху открылся багажный отсек, и сумки попа́дали вниз на головы пассажиров. Оставалось только молиться! Такого еще в полете с Амалией не происходило.
Благодаря командиру экипажа самолет все-таки преодолел грозовой фронт, начал выравнивать траекторию движения, и все постепенно успокоились. Спустя час лайнер зашел на посадку, пассажиры начали облегченно вздыхать. Послышался стук шасси о землю, и все традиционно захлопали!
Все! Прилетели в Шереметьево, но Москва и не собиралась встречать прибывших ласковой погодкой. Как бы в завершение этого непростого дня загремел гром, сверкнула молния, оставляя после себя жирный огненный хвост, и с неба полился холодный колющий дождь, похожий на душ Шарко.
Все пассажиры, не успев спуститься с трапа самолета, вымокли до нитки буквально за считаные минуты. Мокрые, но счастливые, они побежали к автобусу, плотно набились в него и прилипли мокрыми одеждами друг к другу. Легкие блузки и платья девушек, мокрые насквозь, обволакивали и прилипали к телу, а по волосам стекали струйки воды, как после