Так гласят легенды. Волчья стая. Евгений Холмуратов
из моих детей несут смерть, это правда, но каждого из них я люблю. – Сора выдохнула. – Наверняка, ты слышала о свитках Ши Ань.
– Это лишь легенды.
– Не легенды, а забытая истина. Три свитка Ши Ань скрыты по всей Нэннии, и имя им: «Метод», «Вера», «Книга». Где последние два, я не знаю, но первый всегда со мной.
Сора убрала от лица веер, показав спокойную улыбку, и взмахнула им. Он словно сломался, а затем свернулся в синий свиток.
– Здесь написано, где искать Нефритовый меч. Изам жаждет получить свиток Ши Ань больше прочего, он ищет его и даже не представляет, насколько близко был к находке. Скажи, Амэя, что ты готова предложить мне за этот свиток?
– А чего потребует богиня?
– Я требую две вещи. Первая – твое обещание. Обещаешь ли ты, встретив моих детей на пути, не использовать против них Нефритовый меч?
– Обещаю. Это здравая просьба. Но если кто-то из них нападет первым, я отвечу. И это я тоже обещаю. Что ты хочешь еще?
– Неправильно, что человек будет обладать знанием свитка Ши Ань. С ним ты познаешь куда больше, чем дозволено смертной душе, и за тобой рано или поздно придут боги.
– Ты хочешь, чтобы я пообещала собственную смерть?
Сора улыбнулась. То была не веселая улыбка, даже не дружеская или понимающая. Это улыбка скорби, улыбка прощания. Богиня поняла, что Амэя уже давно приняла решение и теперь просто осознает всю тяжесть своего выбора.
Амэя выдохнула. Ее руки затряслись, она отвела взгляд. Она вновь вспомнила, каким был Изам когда-то. Вспомнила, как часто они бродили по ночам, сбегая из храма, и вместе мечтали открывать мир. Только вдвоем.
– Кажется, у меня нет выбора, – прошептала Амэя.
– Прости, дорогая. Я бы хотела, чтобы все было по-другому, но не мне дано писать твою судьбу.
Амэя кивнула. Она подняла глаза на богиню, выпрямилась, убрала упорную слезинку с щеки и сказала твердым голосом:
– Я обещаю.
Сора протянула свиток Амэе. Девушка почувствовала, как он оттягивает ее руку, будто весил, как три ведра с водой. Амэя дернула за веревку, связывающую пергамент, и развернула свиток.
Там не было слов, лишь символы. Они накладывались друг на друга, мешались, как зеваки в базарный день, и пересекались. Амэя с трудом улавливала смысл. Символы напоминали что-то давно забытое, девушка силилась вспомнить утраченное знание, как вдруг свиток изменился. Теперь это была поэма, длинная и красивая. Амэя обрадовалась, что написана она на родном ей языке, и быстро прочла слова.
В поэме говорилось о любви. О предательстве. О том, как часто ты переживаешь из-за собственных ошибок. О том, что душа родного человека – все равно, что дом.
– Мое солнце, мой освежающий бриз, – прочла Амэя последние слова и закрыла глаза.
А открыв, обнаружила, что свиток вновь обновился. Теперь это был рисунок сундука. Амэя подняла руку, чтобы коснуться свитка, и обнаружила, что указательный палец превратился в ключ. Она коснулась им рисунка, и сундук открылся.
Из него в небо поднялись бабочки разных цветов.