Единственная игра, в которую стоит играть. Книга не только о спорте (сборник). Алексей Самойлов
дуге, столкнулся со своим полу защитником Блинковым, сбил его с ног, а спартаковский форвард Паршин без помех послал мяч в пустые ворота.
И снова Яшина, по его словам, упрятали в дубль все рьез и надолго. Целых три сезона о нем не было слышно, а всего он просидел в запасе без малого пять лет. Не скис, не расклеился, не извел окружающих жалобами на свою несчастную долю. Проклятия, впрочем сдержанные, что бы не повредить тонкую ткань игроцкой, артистической души, посылал только себе. И так себя выдрессировал, так «игру разумом проинтуичил», что длиннорукий, не очень с виду ладный, долговязый стал с каждым годом – с 53‑го, как закрепился в основном составе «Динамо», с 54‑го, как занял место в воротах сборной СССР, и до пос леднего своего игрового сезона в 70‑м – казаться и выг лядеть все красивее и сильнее, все свободнее; специалис ты отмечали чуть ли не как самое ценное его качество расслабленность в плечах, в поясе, в кистях рук, в коле нях, ту расслабленность, которая одаряет вратаря ощуще нием свободы, легкости, власти над мячом.
В несвободном обществе люди игры, в частности спортивной игры, были свободнее других своих сограж дан. Игра ведь старше культуры, при всех своих связях со временем она относительно автономна, самостоятель на – и русский/советский вратарь Яшин чувствовал себя абсолютно свободным и получал блаженство от игры луч ших мастеров планеты, защищая в 1963 году ворота сборной мира в Лондоне против сборной Англии, так же как немец из ФРГ Шнеллингер, как сбежавший в Испанию от советских танков в 1956‑м венгр Пушкаш, как эмигриро вавший из Аргентины в ту же Испанию Ди Стефано, как родоначальники футбола одной из самых старых евро пейских демократий.
«Блаженство» – слово редкое в яшинском и его по колении словаре. Но всякий раз, вспоминая игру сбор ной мира, он говорил: «Никогда я не испытывал, уча ствуя в игре, подобного чувства полной удовлетворенно сти и блаженства». Другое слово – «долг» – входило в их душевный состав, долг был для них превыше всего на свете. Дело, которым они занимались, было выше и боль ше каждого из них, это дело объединяло народ и народы гордостью за свою команду, свою страну и – бери выше! – за свою принадлежность к роду человеческому, избравшему фут бол своей главной утехой, главной игрой (все еще, бу дем надеяться, игрой, а не войной).
Футбол опасен, когда он становится дубиной народ ного гнева в отношениях одной нации с другой. Футбол прекрасен, когда он дает понять, что есть только одна раса – человечество.
Я всего раз в жизни был на футболе, где никто не болел «против», а все болели «за» – на прощальном матче Льва Яшина в московских Лужниках 27 мая 1971 года. Тогда, передав свою повязку капитана сборной мира анг личанину Бобби Чарльтону, Яшин встал в ворота москов ского «Динамо», усиленного тбилисцами и киевлянами, и «сухим» отстоял первый тайм, вытащив полумертвый мяч от Чарльтона в правом нижнем углу