Скандальный. Л. Дж. Шэн
в моем присутствии. Соня рассказывала, что у моей дочери был ясный, как ее глаза, голос, который звучал нежно, изящно, безупречно. Она говорила без запинки. «Она говорит, как нормальный ребенок, Трент. Однажды, ты тоже это услышишь».
Я подпер голову рукой, устало вскинув бровь, и уставился на грудастую рыжеволосую женщину. На работе меня ждало три незаконченных дела – четыре, если я все же забыл отправить корейцам контракт, и мое время стоило слишком дорого, чтобы тратить его на разговоры о морских коньках.
– Ну и?
Соня потянулась через стол и обхватила мою крупную смуглую ладонь своей маленькой бледной ладошкой.
– Морские коньки – любимые животные Луны, потому что это единственные существа в природе, у которых детеныша вынашивает самец, а не самка. Самец коньков выводит потомство. Беременеет, высиживает. Разве это не прекрасно?
Моргнув пару раз, я перевел взгляд на дочь. Я был абсолютно не приспособлен к взаимодействию с женщинами своего возраста. А уж заботясь о Луне, и вовсе чувствовал, будто вслепую веду безостановочную стрельбу в кромешной темноте в слабой надежде, что хотя бы один патрон попадет в цель.
Я нахмурился, пытаясь придумать хотя бы что-то, что угодно, лишь бы заставить дочь улыбнуться. Меня вдруг посетила мысль: органы опеки вмиг забрали бы ее у меня, если бы узнали, каким я был эмоционально недоразвитым тупицей.
– Я… – промямлил я, но Соня прокашлялась, спеша мне на помощь.
– Луна, давай ты поможешь Сидни развесить снаружи декорации для детского лагеря? У тебя замечательно получается.
Сидни была секретарем Сони в терапевтическом кабинете. Мы подолгу сидели в приемной, дожидаясь сеанса, и дочь прониклась к ней симпатией. Луна кивнула и вскочила с места.
Моя дочь была красавицей. Голубые глаза сверкали, как прибрежные огни на фоне смуглой кожи цвета карамели и темно-русых кудрей. Моя дочь была красива, а мир уродлив, и я не знал, как ей помочь. Не знал, и это убивало меня, словно рак. Медленно, уверенно и жестоко.
Дверь захлопнулась с тихим стуком, взгляд Сони сосредоточился на мне, а улыбка померкла.
Я снова посмотрел на часы.
– Ты заедешь сегодня потрахаться или нет?
– Господи, Трент! – Соня покачала головой и сцепила руки в замок на затылке.
Пусть поистерит. С ней постоянно повторялась эта проблема. По какой-то непонятной мне причине она считала, что могла меня отчитывать, так как время от времени мой член оказывался у нее во рту. Правда же в том, что она имела надо мной какую-то власть только лишь из-за Луны. Моя дочь была от нее без ума и чаще улыбалась в обществе терапевта.
– Я так понимаю, ответ отрицательный.
– Может, обратишь внимание на этот звоночек? Своей любовью к морским конькам Луна говорит: «Папочка, я ценю твою заботу». Ты нужен своей дочери.
– И я рядом, – процедил я сквозь стиснутые зубы.
Это правда. Что еще я мог дать Луне? Я был ей и отцом, когда нужно было открыть банку