Единственная для зверя. Анна Владимирова
что они заметили мой интерес.
– Успокойся, – заговорил снова. – Я не трону, не сделаю больно, обещаю…
Врал. Безбожно. Потому что если она задергается и не подчинится, больно будет…
Я прикрыл глаза, успокаивая дыхание, и отвернулся от нее, упираясь лбом в обжигающе холодные прутья. Она же тут замерзнет за ночь. Уже дрожит. Суставы пальцев прострелило от боли – так сжал прутья. В груди нестерпимо жгло от злости… Я выживу, твари. Вырвусь… А потом вы у меня все будете выть… умирая долго и мучительно… за каждый труп, что вы тут закопали… за каждый крик этой, пока что еще живой.
Ее всхлип выдернул из мрачных мыслей, и я выпрямился. Наплевал, что она отпрянула в страхе – смысла ждать не было. В два шага оказался рядом и подхватил на руки, но, вопреки ожиданиям, девочка не стала вырываться – оцепенела. Такая холодная! Я отнес ее на подстилку и усадил к себе на колени, вынуждая обнять меня ногами.
– Нам нужно спастись, слышишь? – запустил пальцы в ее волосы и вжал ее в себя.
Я знал, что на человеческих женщин мы действуем по-особому – стоит прижать посильнее, и она начнет дуреть от желания, как и я. А еще успокоится и доверится, пусть и ненадолго. Только мысли об этом выцветали с каждым вдохом. Ее запах заменил воздух, возвращая мне способность быть в реальности – нервы переставали звенеть от напряжения. Я опустил ладони на ее ягодицы и осторожно сжал, прикрывая глаза… но она вдруг дернулась и заехала мне по лицу так, что аж голова мотнулась.
Может, мои способности поизносились – черт знает. Я и не пробовал никогда затащить к себе в постель человеческую женщину – не было необходимости. Но стоило навести на лице девчонки резкость, стало ясно – нормально я на нее действую, ее взгляд уже невменяемый и пьяный, а сама не дрожит почти.
И я рванул ее к себе, впиваясь в ее рот с такой жаждой, будто в ней – вся жизнь. А сейчас именно так и казалось. Мне некуда деваться – буду играть по чужим правилам. Эта женщина – все, что у меня есть, и она каким-то образом спасает меня от забытья в звере. По крайней мере, пока. Я дернул с нее футболку, стараясь не разодрать ткань на части. Чем больше контакта с кожей, тем быстрее ее отпустит. А вот трусы снять не вышло – потому что стоило ее голой груди вжаться в мою, в моей башке сверкнуло. Я только сжал зубы, когда она вскрикнула, и бесцеремонно скользнул между ягодиц пальцами. Девочка впилась ногтями в плечи, напряглась в руках, выгибаясь:
– Н-н-н-е…
– Прости, – прохрипел ей в шею и попробовал опустить ее на себя с размаху, но она вскрикнула ярче, а меня больно приложило осознанием. Думал, куда хуже? А нет – перспектива обрисовалась так ярко, что перед глазами потемнело.
Моя жертва оказалась невинна. А когда она открыла глаза и посмотрела в упор, я замер.
Ее глаза были ярко-синего цвета. А взгляд врезался в память раскаленным стеклом. Мокрые ресницы дрожали все сильнее, когда она сдавалась, со стоном впуская меня. А я с каждым толчком в нее дурел все больше. Какая тесная… Я же ее порву к чертям! Выдержка таяла с каждым движением,