В запредельной синеве. Карме Риера
сначала в Монтисион, чтобы только извиниться перед отцом Феррандо и объяснить, отчего не пришел к нему утром, однако бумагу не хотел отдавать. Разговоры за обедом очень заинтересовали его, особенно история про летающего человека, так что ему было что добавить в донос. С другой стороны, Шрам намеревался смягчить провинности двоюродного брата, хотя полностью исключить свои обвинения он не мог из-за договора с исповедником, как бы Габриел Вальс ни настаивал на этом. Но до монастыря ювелир так и не добрался, потому что перед ним внезапно выросла смутная человеческая фигура. Кортес поднялся к дверям своего дома, чтобы лучше рассмотреть, кто это. Пере Онофре Агило сердечно поприветствовал старого кляузника, стоящего с ключом в руке, но приглашение зайти отклонил.
– Ну, мы еще увидимся. Когда, ты говоришь, отплываешь?
– Послезавтра.
«Этот знает, что делает, – подумал Шрам, распрощавшись с торговцем. – Убедив всех, что обязательно вернется, быстро и без проблем справил себе разрешительные бумаги. И торговля у него идет отлично, как говорят. Он богатеет, много путешествует, всем доволен. Повидал мир. Взлететь на искусственных крыльях – это вполне в его духе. Кто знает, может, он про себя рассказывал?»
Кортес сказал Полонии, что ужинать не будет, поскольку объелся за обедом, и заперся в своей комнате. Не стал он и подниматься на крышу. Ювелир устал за день и решил побыстрее лечь, в надежде, что бессонница отступит и он наконец отдохнет. Шрам аккуратно разделся – ведь наряд был воскресным – и натянул ночную рубашку. Когда он складывал одежду, к его ногам выпали бумаги, которые он бережно хранил на груди весь день. Кортес положил их на подушку. Потом поставил светильник в изголовье и начал читать:
Во имя Иисуса Христа, Пресвятой Матери Его и святого Иосифа!
По указанию своего исповедника я, Рафел Кортес по прозвищу Шрам, написал эту бумагу в субботнюю ночь начала июня года 1687 от Рождества Господа нашего, чтобы облегчить душу, искупленную Христом.
В прошлый четверг мой двоюродный брат Рафел Кортес по прозвищу Дурья Башка пришел ко мне домой, чтобы возвестить о том, что ему было видение архангела Рафаила, каковой повелел предупредить меня, дабы я не отклонялся от пути истинного и не отвергал Закон Моисеев. Также сей архангел повелел брату совершить обрезание всей его семьи. Обоих сыновей Дурья Башка подверг этой процедуре в ту же ночь, когда дочь его Айна была принесена домой раненой на руках чужеземного моряка, как Вашему Преподобию уже известно. Дурья Башка также сказал, что не станет докучать мне и угрожать, поскольку я – католик и папист, а потому никогда не вернусь к истинной вере предков: не блюду заповедь субботы, но отдыхаю в воскресенье, ем нечистую пищу – свиное мясо и всякую рыбу без разбора, с чешуей и без. Все это между мною и Дурьей Башкой происходило в четверг в его лавке, без свидетелей.
Благодарение Господу Нашему Отцу Всемогущему и да пребудет милость Святейшей Девы Марии, Матери Божьей, со мною грешным.
Подпись
Рафел