Мухи с одной помойки. Артур Вадалеев
неожиданно сказал Гордеев. – А второе всегда выглядит ужасно, но чаще всего очень даже съедобно. Может ли это что-нибудь значить?
– А что ты хотел от комплексного в серьезной бюджетной организации? – усмехнулся Песуков.
– Супы так себе, бывают и хуже, – отозвался Разбегаев. – Я за такие иногда не плачу. Говорю, занесу позже, и да пошли они. Ты к чему это?
– К тому, что все вокруг неправильно и через жопу, извините, за мой акцент. Странно как-то все. Неправдоподобно как-то.
– Когда через жопу, очень даже правдоподобно, – сказал Разбегаев и засмеялся так, что изо рта вылетели хлебные крошки. – Ой!
Чувина отталкивающе улыбнулась.
– Вот что ты вчера делал? – спросил Гордеев.
– Дома был, с семьей.
– А точнее?
– Да хрен знает. Телек смотрели, всякая мелочевка по дому, дети время от времени бесили. Ничего особенного, обычный выходной.
– И у меня также, все в общих чертах и шаблонно. И так каждый день. Работу почему-то хорошо помню, а остальное не очень.
– Ну и что? – спросил Песуков. – Жизнь она такая. Хорошо еще, что я в разводе. Лично я вчера ездил в автосервис – замерз, как бездомная псина. По необходимости ездил! Зажигание забарахлило. Это к вопросу о шаблонности.
– Это не кажется существенным, – философски заметил Гордеев. – Ну, не знаю. Что-то здесь не то. Эти все работники, которые толпами ходят туда-сюда по коридорам, как статисты какие-то, шум только создают. Здрасьте, до свидания, как дела, нормально, хи-хи, ха-ха. Смотрели «Шоу Трумена»?
– Ой, давай только не будем опять вот это вот все, ладно? – требовательно попросил Песуков.
Чувина допила компот, быстро и украдкой прополоскала зубы, затем глотнула.
– Вы, Степан Валерьевич, случайно не ударились в буддизм? – спросила она. – Мир этот майя, иллюзия. Плюньте вы на эту запись. Это возмутительно, но бред больного человека. Какой-то идиотский розыгрыш. Не думала, что вы настолько податливый.
– Я не податливый. Но ведь это реально из ряда вон выходящее, а не какое-то зажигание!
– По барабану. – Разбегаев подавил икоту. – Я уже начал забывать об этом, а ты зачем-то напомнил.
После обеда в курилку, где уже в кресле сидел Живолгин, перешли двое. Почти всю сигарету курили молча. Живолгин иногда косо посматривал на коллег, Песуков тренировался запускать дымные кольца, а Разбегаев с кем-то переписывался в смартфоне. Сидеть в кресле и на мягком диване было очень удобно, да и журнальчики всегда можно полистать, поэтому быстро уходить из курилки никогда не хотелось. Наконец, не прикрывая рта, Живолгин болезненно откашлялся и спросил:
– Все согласны, что директор мудак?
– Гордеев твой любимый тоже поплыл, – ответил Песуков.
– Что этот придурок выкинул?
– После записи усомнился в реальности происходящего.
Живолгин едва не выматерился, закурил снова.
– Вот куда ему такая должность? Идиот, – сказал он. – Но черт-то с ним. Я о том, мог ли Овалов сам все это подстроить?
Песуков