Аккорд. Александр Солин
«Ну, и правильно, чувак! Люська классная баба! Не то, что эта шалава Наташка!» И я подумал: а почему бы и нет? Нет, не влюбиться, а внушить доверие, достаточное для того, чтобы залезть под юбку. Да, да, именно под юбку, и ничего больше! А разве эти девчонки годятся на что-то другое? Интересно, на что я рассчитывал, собираясь таким незатейливым способом склонить к греху былую отличницу, образцовую комсомолку и нецелованную девственницу?
Новый год мы с ней встречали в компании одноклассников. Находясь в шальном, предавантюрном настроении, я выпил, словно горькую воду три больших рюмки водки и сидел, глупо улыбаясь, не в силах остановить янтарно-зыбкую карусель расплывшихся лиц. Ко мне подсела Люси, подложила кусок мяса и велела съесть. Я с коровьей задумчивостью прожевал его, и она подложила еще один. Я, все так же глупо улыбаясь, съел второй кусок, после чего она вывела меня в прихожую, обмотала мою шею шарфом, помогла попасть в рукава пальто, нахлобучила на меня шапку и увела, нетвердого, на улицу. Помню, что на лице моем проступило блаженное и покорное чувство признательности. Впервые после Натали обо мне молча и укоризненно заботилась женщина. Думаю, от этого чувства и зародился во мне эмбрион новой любви.
Когда щедро иллюминированная уличная карусель замерла, мы вернулись к дому, остановились у подъезда и примолкли. Мягкая, немигающая тишина окутала нас. Под ногами поскрипывал снег, неслышно вальсировали снежинки. Люси подняла ко мне лицо с вопросительным взглядом, и я неожиданно для себя вдруг склонился и коснулся ее губ, готовый к тому, что она их тут же отнимет. Но она не стала уклоняться, и я, ожидая встретить пустоту, ощутил губами теплую, нежную опору и припал к ней. Мы стояли, обнявшись и прижавшись губами, а мир вокруг нас замер и затаил дыхание. Потом Люси отстранилась, поправила на мне шарф, положила руки мне на грудь и, не поднимая глаз, тихо сказала: «Вот так носи, а то простынешь. И больше сегодня не пей, пожалуйста…» Позже она признается, что в этот момент не знала, куда девать глаза, потому что это был ее первый взрослый поцелуй.
В ту ночь я оказался в затруднительном положении: вместо того чтобы принять вызов, сжечь мосты и предаться строительству новых, я прислушивался к воплям, доносившимся из замка моего сердца: то в своей темнице корчилась и взывала к милости падшая Натали. А между тем Люси была хороша. Танцуя с ней, я сквозь тонкое теплое платье поговорил с упругим лифчиком, с подтянутой высокой талией, с узкой прямой спиной и даже, как мне показалось, перекинулся парой невнятных слов с верхней резинкой трусиков. Мы топтались в стороне от тесных пар, и Люси вдруг обняла меня, деревянного, за шею. Я склонился к ней, ее щека коснулась моей щеки, и я ощутил заоблачно-небесное благоухание ангельской карамели. Совершенно не к месту я представил ее в моей постели, замершую в моих объятиях, и у меня перехватило дух. Кролик медленно, но верно вползал в пасть удава.
Танец закончился, и чтобы привести чувства в порядок, я подсел к Гоше.
«Вижу,