Возмездие за безумие. Елена Поддубская
была родить, её уже увезли в частную клинику, где койко-место в сутки стоили как месячная заработная плата половины персонала роддома на улице Пушкина, к которому Уховы были прикреплены в родном городе. Ухов злился на жену за расточительство: в Южном за четверть того, что предстоит уплатить за роды в Испании, можно было купить не только врача-гинеколога, а даже его душу. Про расходы на перелёт, дом, питание и съёмную машину Виктор вообще уже не говорил. Жалуясь Игорю по дороге из аэропорта, Виктор то и дело проверял мобильный телефон, лежащий в углублении у кресла шофёра: не отключился ли.
– Да, мужик, ты тут, смотрю, совсем покой потерял, – сочувствие Игоря было неподдельным.
Виктор тихо матернулся, отказывая себе в удовольствии выразить свои чувства полномерно, на растяжку, а может, просто оставляя это на потом, и показал на дорогу:
– Не, ну ты видел? Где по мировой экономике эта Испания, а дороги – масло на горячем тостере. И это мы ещё не во Франции; там автобан платный, но зато – просто зашибись. А у нас за Пашковку выехать нельзя, колдоёбина на колдоёбине, – последнее слово видимо уже не считалось грубым, поэтому произнёс его Ухов смачно. Девушки на заднем сидении кто сжался, кто захихикал. Вера искоса посмотрела на отца, не понимая, как он сносит в их присутствии грубости. Но Игорь был так увлечён пейзажем, что даже не отреагировал на сказанное. Виденные когда-то по телевизору или в журналах картинки проплывали мимо, как мираж. Очень хотелось, чтобы Виктор остановил машину, и все они вышли и потрогали руками толстые стволы пальм, посаженных зачем-то в странные кадушки. А ещё не терпелось выпить сервезы – испанского пива, попробовать креветок, выловленных прямо из моря. Иванов мечтал поесть салата из помидор и жёлтого сладкого лука, залитых бальзамическим соусом, настоящим, вязким, не разбавленным, оливковым маслом холодного отжима, тоже настоящим, не имеющим привкуса подсолнечника, и заправленных мелко нарезанным базиликом, не зелено-фиолетовым кубанским реганом, а прозрачно-зелёным, мягким, нежным. Желания Иванова избалованностью не отличались, отчего были легко выполнимы.
Закинув Лену с девочками в дом, мужчины сразу же отправились на маленький местный базарчик. Игоря удивляло всё: цены ниже их рыночных, русскоговорящие туристы, встречающиеся повсюду, жара, не тяготящая, а даже приятная, неразборчивый говор испанцев, вернее, каталонцев. Про национальный вопрос мужики проржались после первого же сделанного замечания. Бородатый толстячок, продавший им мясистый сладкий перец, походил ну, чем не на грузина, разбавленного абхазцем?
– А ещё про наших соседей говорят, что они разобраться в своих корнях не могут: да тут пол-Европы перепахано бывшим османским государством. Так что, турки вы все, граждане, турки и есть, – разъяснил Виктор очередному торговцу. Испанец, не поняв ни слова, заулыбался и стал расхваливать свой товар: