Работа с лошадью на земле. Natural Horsemanship и обучение работе на земле для вашей лошади. Максим Кузнецов
когда случайно обнаружила нечто, что произвело на меня невероятное впечатление и оставило неизгладимый след в моей душе. Может быть, потому что я узнала в нем себя? Мой приемный пони был одним из типичных лесных и луговых кроссов, которые существовали почти исключительно в то время. Наверняка с «Оркенией» проскочил и хафлингер. Она была довольно сумасшедшей курицей пони, которая могла бояться всего и вся. Но, конечно, мне было все равно, для меня она была лучшей пони в мире. И, очевидно, со временем она тоже стала мне доверять, потому что, как только я появлялся у ограды пастбища после школы, пони всегда была рядом со мной. Она всегда была на расстоянии вытянутой руки от меня, что бы я ни делала, куда бы ни шла. Но мы также делали все вместе: Я чистил пони, кормил ее, ходил к кузнецу, делал с ней свои первые выездковые тесты в загоне, который я сам предварительно огородил (с седлом и без седла, с трензелем и без него), и делал свои самые первые прыжки. Сначала с пони на поводке рядом со мной, затем сидя в седле. Мы провели невероятно много времени вместе, один знал другого. Пони показывал мне, что ему нравится и не нравится, а я в ответ обнимал его или ругал, когда он наступал мне на ногу или натыкался на меня. Все это было как-то очень естественно.
Мы были командой мечты, пока кобыла не была продана другой местной девушке. Это и так было трудно вынести, но когда пони там умерла, рожая своего первого жеребенка, я просто рыдала несколько дней и поклялась, что больше никогда не буду ездить верхом. Потому что никогда больше не будет таких отношений, как с Оркенией…
Говорят, что судьба не знает случайностей, поэтому я до сих пор не знаю, как мне оценивать тогдашние действия моей мамы по наведению порядка. Дело в том, что, наводя порядок в большом шкафу в гостиной, она обнаружила старые бумаги, в том числе служебное удостоверение моего давно умершего деда, с которым я никогда не встречался лично. Надпись показала, что он был кавалеристом! В то время я уже знал, что в нашем городе когда-то находилось важное армейское кавалерийское училище. Но теперь меня охватило беспокойство: возможно, мой дед служил в одном из полков? С широко раскрытыми от удивления глазами я слушал, как мой отец подтверждает это. Да, и мой дед, и мой прадед служили в кавалерии. Есть ли такая вещь, как конные гены? Если да, то я должен был их получить.
Неожиданно мой отец улыбнулся и продолжил, сказав, что у моего деда были особенно близкие отношения с его служебной лошадью. Он упоминал об этом несколько раз. Кобыла следовала за ним повсюду, как собака, даже когда ее нужно было погрузить в железнодорожный вагон. А когда во время кампаний ему приходилось спать на земле, ему разрешалось использовать шею кобылы в качестве подушки.
Вот и все, подумал я тогда. Абсолютное доверие, как у лучших друзей. Внезапно мне стало ясно: я тоже этого хочу.
Эта история глубоко тронула меня тогда и продолжает трогать до сих пор. Это показывает, что мы всегда можем сделать лошадей нашими лучшими друзьями. Все,