Лучшие вещи рождены болью. Часть 1. Джэки Иоки
Хантер уселся на спинку скамейки напротив, поставив пакет рядом с собой, и упёрся локтями в широко разведённые колени, рассматривая незнакомку, которая, казалось, не обратила ни малейшего внимания на его появление. На ней был летний сарафан цвета морской волны, широкая длинная юбка которого была украшена тёмно-фиолетовыми узорами. В таких обычно ходили мексиканские девушки. Лёгкая ткань слегка колыхалась на ветру, открывая ковбойские сапоги из тёмной замши. Её плечи и руки с многочисленными браслетами на тонких запястьях были закрыты лёгким палантином, накинутым на голову и полностью скрывавшим её лицо. Он видел только сочные губы, нежно тянущие строчку за строчкой, каждая из которых отзывалась в нём каким-то странным облегчением.
– Before the doors close and it comes to an end, with you by my side I will fight and defend[5].
Хантер потёр ладонями лицо и так и остался сидеть с закрытыми глазами, склонив в них голову. Ему казалось, что кто-то повернул невидимый тумблер, разом выключая все остальные звуки, кроме перебора струн тонкими пальцами и потустороннего голоса, который он никогда бы не смог описать словами. Голоса, который чувствовал всем телом до самых кончиков волос.
– Hear me when I say, when I say I believe, nothing’s gonna change, nothing’s gonna change destiny. Whatever’s meant to be will work out perfectly[6].
Пропев ещё несколько раз те пару строчек, которые Хантер не мог бы назвать никак иначе, чем гимном силы, последнюю девушка практически прошептала, полностью затихая, но казалось, её голос ещё долго будет звучать в его голове. Не прошло и пары секунд, как её пальцы снова коснулись струн, мягко их перебирая. Уходить она явно не собиралась. Да и наличие единственного слушателя её как будто совсем не смущало. Но она больше не пела.
Они так и сидели напротив друг друга, отрезанные от остального мира кругом света, а по тёмной аллее за всё это время не прошёл ни один прохожий, как будто её и вовсе не существовало для других людей.
– С твоим голосом в Даунтауне ты могла бы заработать намного больше, чем здесь, – подняв голову, слегка охрипнув от долгого молчания, сказал Хантер.
Губы, не скрытые импровизированным капюшоном, растянулись в едва заметной улыбке.
– Я знаю. Но сегодня я пою не ради денег…
И только сейчас он заметил, что действительно чехол от гитары, который уличные музыканты обычно использовали, чтобы прохожие могли кидать в него мелочь, стоял закрытый рядом с ней, а у её ног не было ни шляпы, ни кепки, ни даже коробки или банки.
– Тогда ради чего?
Весь этот разговор казался Хантеру каким-то потусторонним, абсолютно нереальным.
– Кто знает… – девушка мягко повела плечами, продолжая наигрывать еле слышную мелодию.
– Спой ещё что-нибудь.
– Зачем..? – её пальцы замерли, а в воздухе между ними повисла тишина. – Это всё, что нужно было сегодня…
Она легко спустилась с лавочки и, спрятав гитару в чехол, повесила его на плечо.
– Я бы на твоём месте здесь долго не рассиживалась… Райончик не из спокойных…
– А ты? Я провожу, – Хантер спрыгнул со своей лавки и двинулся в её сторону, напрочь забыв о пакете с едой.
– Не нужно… Меня здесь никто не тронет…
Шагнув
Пока двери ещё не закрыты, и до тех пор, пока всё не закончится, пока ты рядом со мной, я буду драться и защищать. (англ.)
Услышь, когда я говорю, когда говорю, что я верю в то, что ничто не изменит судьбу. Всё то, что должно произойти, непременно случится. (англ.)