Мой неидеальный мужчина. Елена Николаева
Алин. Камеры видеонаблюдения повреждены. Доказательств в твою пользу не будет. Ты с лёгкостью подпишешь себе приговор. У таких недостойных матерей, как мы, проще всего отнять ребёнка. Думаешь, Воронцовы отдадут тебе сына? Им нужен козырь. Ты вручаешь его на блюдечке с золотой каёмочкой прямо в руки полковника. Мать-убийцу не допустят к мальчику, только не Матвей. Этот добавит ещё тысячу причин, чтобы упрятать тебя за решётку на пожизненное. Почему бы тебе не забрать Илью и не уехать с ним прямо сейчас? Препятствий нет. Ты же хотела свалить заграницу, или передумала? Вспыхнули прежние чувства к бывшему?
Знает, чем взять за живое, сука! И, ведь, права, как никогда. Перспективы ситуация рисует не радужные, но отступать поздно. Брать на душу смерть невинного маленького мальчика совсем не хочется, как и лишать жизни эту тварь. Подписка о невыезде поставит крест на моих планах. Во мне поднимается волна ярости. Растёт. Затапливает всю изнутри. Я не рассчитывала на такой уикенд. Мне сполна хватило проблем в Америке, а тут новый виток не распутанного дерьма.
– Лучше заткнись! – делаю твёрдый шаг в её сторону, резко вдыхая порцию воздуха. Руки затекли. Нервы, как натянутые струны, звенят. – Открывай чемодан, дрянь! Иначе я грохну тебя без малейшего сожаления и плевать я хотела на последствия. За Ворона отомщу – рука не дрогнет!
– Боже, какие страсти, – произносит елейным голосом, поворачиваясь ко мне вполоборота. Лицо украшает ехидная ухмылка. – Какие идиотские треугольники. Да он давно плевал на тебя, милая. Моя сестрица, сучка, охомутала его, как в своё время её мамаша моего отца. В итоге погибли все, надеюсь, и Аська, дрянь такая, получила своё сполна! Слишком много для неё счастья. Пришла сразу на всё готовенькое. Несправедливо.
– Чемодан!!! – взрываюсь на крик, не выдерживая затянувшейся болтовни.
– Ладно-ладно, – нагибаясь, опускает ящик, но не открывает и не отходит от него. Выравнивается. Внимательно слежу за её руками, повисшими на уровне дамской сумочки. В эту секунду сверху раздаётся сонный голос Ильи, ввергая меня в состояние беспомощности, а следом в ледяное оцепенение.
– Мам, Аля! – в панике кричит сын. – Ты где? Мам, Аля! – начинает спускаться вниз.
Отвлекаюсь всего на секунду. Этого хватает, чтобы поменяться с ней ролями. Господи! Меня трясёт. Едва соображаю, прокручивая в голове бешеный поток мыслей.
– Умница, малыш. Иди к своей мамочке, – произносит с выразительным оттенком яда в голосе, наводя пистолет на Илью. – Ну что, Аля? Передумала? Я всегда знала, что дети – наша уязвимость. Это камень на шее, который тянет на дно, когда тебе так нужна свобода…
– Мам! – Илья на скорости врезается в меня, я тут же опускаюсь на колени, всё также наводя пистолет на злобную тварь и обнимая сына за хрупкую спинку. Он ютится у меня под мышкой, и, задирая любопытный носик вверх, тихонько и удивлённо спрашивает:
– Вы с тётей Ликойиглаете в войнушки?
Господи! Хочу взвыть. Маленькому невдомек, что это всё