Эгоистка. Мистер Взахлёб
меня.
Я молча ожидала продолжения.
– Что ты скажешь, если Блэр придёт в студию, чтобы пару раз порепетировать со Стивенсонами? А потом мы могли бы спросить Джона, может ли она сыграть с ними на концерте, – он посмотрел на Блэр. – Только если ты хочешь, конечно.
Ну, в этом не было никаких сомнений.
Она почти вскочила с дивана, её кулак крепко сжимал бубен в руке, её глаза были широкими и дикими, полными желания и страсти, которую я никогда, никогда не видела в ней раньше.
– Мама, пожалуйста, – попросила она, задыхаясь. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ты можешь попросить мистера Стивенсона?
И как я могла отказать?
– Нет, – сказала я.
Её лицо потухло.
– Но можешь попросить ты, – продолжила я. – Если ты хочешь играть на тамбурине для Стивенсонов, ты можешь спросить мистера Стивенсона, можно ли это сделать.
Блэр и Леона взвизгнули от восторга, и, честно говоря, у меня было такое чувство, что Дани хотел визжать вместе с ними.
Я послала Блэр забрать рюкзак из комнаты Леоны, и как только девочки помчались по коридору, он встал с дивана.
– Это из-за того дня? – спросила я, прежде чем он успел что-то сказать.
Почти здоровое возбуждение на его лице померкло.
– Ни капельки.
– Хорошо.
– Я бы не стал этого делать, – сказал он почти сердито. – Джон дал мне бубен, и я подумал, что девочкам это может понравиться, поэтому, когда Эшли попросила меня присмотреть за ними, я…
– Подожди, Эшли здесь нет?
Он покачал головой.
– У неё сегодня клиент. Артур сказал, что прикроет меня в студии, если я присмотрю за ними, пока она не вернётся, так что… – он пожал плечами. – В любом случае, я принёс его, и Блэр его увидела. Это не имеет никакого отношения к… к тому случаю.
– Верно, – сказала я, – хорошо.
Он оглядел зал, затем понизил голос:
– Но мне жаль, Кэти. Я облажался. Мне жаль.
– Спасибо, – сказала я.
Его челюсть дёрнулась, и в тёмных глазах промелькнула обида, прежде чем он отвернулся от меня и покорно кивнул.
– Хорошо. Я понимаю.
Дежавю нахлынуло на меня. В груди защемило, чувство вины охватило меня, поскольку я не дала ему того ответа, на который он рассчитывал.
На полминуты я увидела Давида и приготовилась к неизбежной агрессии, манипуляциям, чтобы заставить меня делать то, что он ожидал, обесценивающим насмешкам, пока я сама не извинюсь за то, что заставила его чувствовать себя плохо.
Но этого так и не произошло.
Конечно, не произошло. Ничто в Дани не было похоже на Давида.
– Даник, – позвала я.
Его рот дёрнулся, и он посмотрел на меня, вскинув одну бровь вверх.
Я раскинула руки.
– Иди сюда.
Судорога превратилась в улыбку, и он шагнул вперёд, обхватив меня руками, а я притянула его к себе, чтобы обнять.
Под теплом его тела я почувствовала, как с него стекает облегчение, как он тихонько вздохнул, когда