Всё, чего я не помню. Юнас Хассен Кемири
за руль, когда заметил меня. Он поднял руку и помахал мне.
Подруга Самуэля вышла покурить. Самуэль открывал и закрывал кухонные ящики.
– Не знаешь, где тут ножи? – спросил он меня.
Я показал на набор ножей на подставке.
– Спасибо.
Самуэль взял с блюда арбуз, разрезал его пополам и спросил, хочу ли я кусочек. Я кивнул. Потом он обошел кухню, раздавая куски арбуза всем, кто захочет.
– Унылая вечеринка, – сказал он, вернувшись.
Я кивнул.
– Вы потом пойдете еще куда-нибудь?
Я пожал плечами.
– Хочешь попробовать отличную тему? Вот, засунь сюда руку.
Самуэль протянул мне половину арбуза. Я задумался, в своем ли он уме.
– Давай, говорю же.
– Зачем? – спросил я.
– Ты запомнишь этот момент.
И, сам не зная зачем, я вытянул руку и засунул ее в арбуз.
– Как ощущения? Странно, да? Приятно? Теперь моя очередь.
Никаких особых ощущений не было. Что-то мокрое. И хрустящее. Я вытащил руку из арбуза, Самуэль засунул свою. Окружающие смотрели на нас так, словно мы нассали в мойку. Но Самуэль только улыбнулся и спросил, не хотят ли они тоже попробовать.
– Вы будете об этом жалеть, – сказал он, когда они замотали головами.
Сосед вздыхает. Он стоял вон там. Рядом с бабушкиным «Опелем». Подняв руку в приветствии. И я чуть не помахал ему в ответ. Но потом увидел покрытый копотью сад, то, что осталось от бабушкиного чердака, черные пятна на крыше моего гаража. Вспомнил, чем все могло бы закончиться, если бы ветер дул в другом направлении. И отвел взгляд. Но это оказалось труднее, чем я думал. Мне даже пришлось сделать так, чтобы рука не замахала сама (прижимает левой рукой правую). Некоторые рефлексы сидят так глубоко, что их невозможно остановить. Ты так делал всю жизнь, это просто сидит у тебя внутри. Как и сексуальность.
Самуэль вытер руку и представился. Я не знал, как назваться, потому что, сопровождая Хамзу, я никогда не произносил свое настоящее имя. Однажды сказал, что меня зовут Эрьян. В другой раз представился Траволтой. Когда мы зарулили на частную вечеринку в Якобсберге[2] в поисках сестер-близняшек, которые взяли в долг денег, чтобы спасти свой салон красоты, я назвался Хулабандулой. Я мог сказать что угодно, ведь, когда выглядишь определенным образом, никому не хватит духу сказать, что твое имя на самом деле не твое. Но когда представился Самуэль, я ответил, назвав свое настоящее имя. И приготовился к встречным вопросам. «Что ты сказал? Вамдад? Ванбаб? Ван Дамм? А, Вандад. Откуда это имя? Что оно означает? Откуда родом твои родители? Они что, политические беженцы? А ты родился здесь? Ты настоящий швед или только наполовину? Ты чувствуешь себя шведом? А насколько? Свинину ешь? А кстати, ты чувствуешь себя шведом? Вы можете вернуться домой? Ты там бывал? Каково это – вернуться домой? Может, ты чувствуешь себя иностранцем здесь и шведом там?» Когда народ замечал, что я не хочу говорить о своем происхождении,
Якобсберг – пригород к северо-западу от Стокгольма.