Слезы русалки. Надежда Виданова
как человек прагматичный, не считаете это чудом. Правильно, какое же это чудо, если происходит каждый день? Повторюсь, вы просто уже не замечаете необычности и уникальности события. Но событие не перестаёт от этого быть уникальным.
– Вы суеверны. Ничего, совсем скоро это пройдёт, – спокойно улыбался Вадим, и Вере очень не понравилась его улыбка. – Ваши рассуждения милы, я раньше так же рассуждал. Ваши речи – бальзам для моего сердца, я хоть и атеист, но испытываю странное умиление, когда слышу речи благочестивых людей. Особенно благочестивых женщин, коей вы, несомненно, пока ещё являетесь. Саша, – обратился он уже к брату, – ты веришь в Бога и его чудеса?
Саша помолчал, потом произнёс, по мнению Веры, недостаточно уверенно:
– Да, я верю в Бога и его чудеса. В его справедливость и милосердие я также верю. Я хочу исповедоваться, отец Андрей.
Вадим не повёл и бровью, хотя Вере настойчиво мерещилась его зловещая ухмылка. Она зло посмотрела на мужа. Конечно, ему не помешает исповедоваться. Свел своей похотью брата в могилу. Интересно, как он живет с этим? Сама Вера не смогла бы спокойно спать, зная, что ее руки обагрены кровью, которую не под силу смыть воде и ничем на свете не отстирать.
Вдруг ее охватил суеверный страх за Сашу, которого она все же любила. Вера торопливо и незаметно перекрестила его, прошептав молитву.
Вадим с Сашей держались вызывающе, остальным было крайне неуютно. Даже Алёна Михайловна смотрела как-то испуганно, явно не ожидала такого завершения будничного обеда.
Отец Андрей вскоре откланялся, сказав Саше, что ждёт его завтра в церкви на вечернюю службу и крайне рад его желанию исповедоваться. Вадим с неприятной ухмылкой разделял радость отца Андрея, пока Саша не попросил брата замолчать таким агрессивным тоном, что Вера не на шутку перепугалась.
Уехал отец Андрей, затем Вадим с семьёй, и Вера неохотно побрела вместе с Сашей наверх. Она все ещё обижалась на него. Горько осознавать, что Юля с Алёной Михайловной достигли своей цели.
– Постой, сынок, мне нужно кое-что тебе сказать. – Саша с Верой едва расслышали голос Петра Сергеевича.
– Иди наверх, Вера, я скоро приду. – Саша спустился с лестницы.
Вера медлила, Саша вопросительно на неё посмотрел. Ну же, иди, говорил его взгляд. А она, Вера, в подобной ситуации всегда вставала на Сашину защиту своей грудью и говорила маме, что у неё нет от мужа секретов, его незачем отсылать куда-либо, пусть она говорит, что хотела, при нем.
Все ясно. Вера – чужая для этой семьи, она годится только для нейтральных обсуждений погоды, природы, бестолковых новостей и московских пробок. Что посерьёзней – и ее сразу отправляют восвояси.
Вера и не заметила, как стала напоминать злобную тетку, совсем копию Алены Михайловны. Она все же поднялась наверх, преодолевая желание подслушать разговор отца и сына. Но страх быть застуканной пересилил, Вера скрылась за дверью комнаты.
Саша и Петр Сергеевич обратились