Дорогая Венди. Э.К. Уайз
самый крошечный кусочек металла, достаточно острый, чтобы пустить кровь.
Девушка машет рукой, развеивая сомнения Венди.
– Сёстры берут с собой вышивку и шитьё, чтобы было чем заняться, но они вечно всё теряют и забывают. Не так сложно раздобыть тебе собственные принадлежности. Я отлично умею хранить тайны и прятать вещи. – Она ухмыляется. – Кстати, я Мэри. Мэри Белая Собака. Мама назвала меня Мэри. Бабушка – Белой Собакой, но это имя никому не нравилось, так что по документам я Мэри Смит.
Поток слов захлестывает и кружит Венди, и ей это нравится. Она собирается и тоже представляется:
– Я Венди. Венди Дарлинг. Очень рада знакомству.
– Венди, – широкая улыбка Мэри кривоватая, но очаровательная, – расскажи мне о себе.
Ночной ветер путается в волосах Венди, раздёргивает косу, бросает пряди в лицо. Она смотрит вниз. До дворика под окном не так далеко, но достаточно. Если она не справится, если упадёт, она точно сломает кость, а может, и не одну.
Когда давным-давно они с Джоном и Майклом только вернулись из Неверленда, Венди было чудовищно плохо. Неделями она лежала в постели с лихорадкой, как будто чем-то заразилась и теперь её тело отвергало воздух Лондона. Родители сначала терпели, прикладывали холодные полотенца ей на лоб и поили тёплым бульоном, ласково держали за руку и спрашивали, где пропадали дети. Их не было почти две недели, а потом они внезапно вновь появились в детской, будто никуда и не девались.
Она пыталась рассказать, но объяснение больше напоминало сказку, и её мама и папа так и решили. Они полагали, что она путается и бредит из-за лихорадки. Но когда жар спал, а история не изменилась, они сперва огорчились, а потом разозлились. Венди помнит, как Джон и Майкл метались между ней и родителями, слегка напуганные и неуверенные, – они хотели, чтобы она подтвердила их слова, но уже не знали, во что верить.
Пока она болела, родители наполовину убедили Джона и Майкла в том, что Неверленда быть не может. Чем мама и папа сами себе объяснили пропажу детей, Венди так и не узнала, но ясно было одно: они не сомневались, что её рассказы правдой быть не могут. Они обвинили Венди в том, что она задурила братьям голову, сбила их с толку. Венди уже видела, как прорастают семена сомнения в душах Джона и Майкла, и отчаялась убедить их и переманить на свою сторону.
Она боялась, горевала и всё ещё почему-то болела, хотя жар спал. Насколько проще было бы верить в Неверленд, если бы её братья верили с ней.
Венди залезла на высокий шкаф в детской и прыгнула вниз без раздумий. Она была так уверена, что полетит по комнате, как летала в ту ночь с Питером, что не испугалась и не засомневалась ни на миг, пока не рухнула вниз и не сломала руку.
Она потирает руку, будто ещё чувствует внутри тень того старого перелома. Тогда она была ребёнком. Если она устроит то же самое сейчас и упадёт, что она объяснит Неду и братьям? Истерия – знакомое слово звенит в ушах. Джон и даже Майкл теперь ей доверяют.