Молчание костей. Аластер Рейнольдс
преодолел оживленный перекресток и пристроился за другим трамваем. Небритый прошел мимо Лагганвора, даже не взглянув на него. Его спутник, шедший следом, что-то пробормотал в спрятанную за воротником коробочку с решеткой динамика.
Фура ждала подходящего момента. Небритый почти поравнялся с ней, и пространство впереди немного освободилось. Положившись на то, что содержимое надежно закреплено, она вскинула ящик с лекарствами на максимальную высоту, которую допускала теснота, и вложила в удар всю силу.
Она попала небритому в подбородок и сбросила капюшон.
Это зрелище, поняла Фура, ей ни за что на свете не забыть.
Преследователь не был человеком. Две верхние трети его лица – с того места, где мог бы начинаться нос, – представляли собой мозаику из фрагментов насекомоподобных существ, сшитых вместе, как лоскуты тряпичной куклы. Вместо кожи – глянцевые пластинки; вместо носа – хоботок, из которого торчит пучок подергивающихся сенсорных щупалец; две разнокалиберные пары огромных фасеточных глаз втиснуты в мозаику лица без намека на симметрию. Поверхности глаз переливались ультрамарином и лазурью.
Это зрелище открылось ей лишь на одно мгновение. Она снова замахнулась аптечкой и ударила ею по руке в перчатке, сжимавшей белую штуковину. Это оказалась не совсем рука, а нечто вроде клешни, покрытой жесткими волосками.
Лагганвор не упустил свой шанс и схватил белую вещь, прежде чем та упала на пол. Он оценил ее в один миг и вонзил более острый конец в шею существа. Преследователь дернулся и рухнул. По всему трамваю распространились негодующие и испуганные вопли. Кто-то отважный сбросил капюшон с другого незнакомца, и обнажилась голова – не менее уродливая, чем первая.
– Мозаичники, – сказал Лагганвор с такой уверенностью, будто это слово отвечало на все вопросы, которые только могли возникнуть.
Фура перевела дыхание. Второй все еще приближался. Он был собран не так, как первый, – будто детали взяли из другой коробки, – но с тем же пренебрежением к форме и гармонии.
Да что же это за существа?
Адрана воспользовалась своим ящиком в качестве тарана, несколько раз ударив им по передней двери. Водитель орал на нее, а Прозор орала на водителя. Они были так поглощены этим, что не заметили произошедшего с мозаичником. Лагганвор все еще держал белую штуковину в руке и, казалось, сравнивал ее эффективность с эффективностью глаза. Мозаичник на полу дергался – возможно, восстанавливал силы. Фура сильно надавила каблуком на грудь, покрытую пепельно-серым плащом. Что-то с хлюпаньем проломилось, как гнилая половица; ужасный стон вырвался изо рта мозаичника.
Трамвай резко остановился. Водитель стукнул кулаком по пневматическому регулятору, и передняя дверь со скрежетом открылась. Адрана чуть не выпала, ящик покатился впереди нее. Следующей была Прозор, затем Фура – ее каблук был отвратительно липким, – а затем Лагганвор. Сойдя с подножки, он махнул водителю, как бы извиняясь. В трамвае продолжалась суматоха, которую подогревал второй мозаичник, направляясь к