Женщина в белом. Уилки Коллинз
выходит замуж, против всех правил. Он, исходя из самой обычной, вполне законной предосторожности, ни при каких обстоятельствах не согласился бы поставить интересы мужа в получении двадцати тысяч фунтов в зависимость от жизни или смерти его супруги.
– Неужели, Гилмор? – прервал меня мистер Фэрли. – Если бы он сказал хотя бы вполовину что-нибудь столь же ужасное, уверяю вас, я позвонил бы Луи и велел бы немедленно препроводить его из дома.
– Вам не удастся поколебать моего терпения, мистер Фэрли! Ради вашей племянницы и памяти ее отца я буду сохранять спокойствие. Но прежде чем я покину комнату, вам придется взять всю ответственность за этот возмутительный брачный контракт на себя.
– Не надо, прошу вас, не надо! – сказал мистер Гилмор. – Подумайте, как дорого ваше время, Гилмор, – не тратьте же его понапрасну. Если бы я мог, я бы поспорил с вами, но я не могу, у меня не хватит жизненных сил. Вы хотите вывести из душевного равновесия меня, себя самого, Глайда и Лору, и – о боже! – все это ради того, что, по всей вероятности, вообще никогда не случится. Закончим же на этом, дорогой друг, закончим ради покоя и безмятежности!
– Стало быть, насколько я понимаю, вы остаетесь при своем мнении, выраженном в вашем письме?
– Да. Очень рад, что мы наконец поняли друг друга. Присаживайтесь же, ну же…
Я направился к двери; мистер Фэрли безропотно позвонил в колокольчик. Прежде чем покинуть комнату, я обернулся и в последний раз обратился к нему.
– Что бы ни случилось в будущем, сэр, – сказал я, – помните, я исполнил свой долг и предупредил вас о возможных последствиях. Как верный друг и поверенный вашей семьи, говорю вам на прощание: никогда, ни за кого на свете я не выдал бы свою родную дочь с таким брачным контрактом, какой вы вынуждаете меня составить для мисс Фэрли.
Дверь за моей спиной открылась, и на пороге меня ожидал камердинер.
– Луи, – произнес мистер Фэрли, – проводите мистера Гилмора, а потом возвращайтесь и снова подержите для меня гравюры. Прикажите подать вам хороший обед, Гилмор. Слышите, прикажите моим слугам, этим бездельникам, подать вам хороший обед!
Я чувствовал к нему такое отвращение, что не мог вымолвить в ответ ни слова, – повернувшись на каблуках, я молча вышел из комнаты. На двухчасовом поезде я вернулся в Лондон.
Во вторник я отослал брачный контракт с внесенными изменениями, по которому все те, кого мисс Фэрли желала бы облагодетельствовать, о чем сообщила мне самолично, практически лишались всяческой надежды получить из ее наследства хоть что-нибудь. У меня не было выбора. Другой юрист составил бы этот документ, если бы его отказался составить я.
Труд мой окончен. Мое личное участие в перипетиях этой семейной истории не простирается дальше того пункта, на котором я остановился. Другие будут описывать теперь странные события, случившиеся вскоре после этого. Преисполненный опасениями и печалью, заканчиваю я свой краткий рассказ. Преисполненный опасениями и печалью,