Ошибка доктора Маделора. Серия «Мир детектива: Франция». Жюль Мари
какой-то непонятный ужас. Все стали относиться к нему с необъяснимой недоверчивостью.
Он проходил по улице с потупленной головой, мелкими шагами, тяжело опираясь на свою трость, не обращая внимания на то, что вокруг него происходило. Казалось, был весь погружен в какие-то тяжелые думы.
Можно было подумать, что мозг его занят какими-то научными исследованиями, которые не дают ему покоя, даже и во время прогулок, предпринятых с целью развеяться.
Дети сторонились, разбегались врассыпную, бросали свои игры – стоило им только издали завидеть печальную и униженную фигуру доктора, шедшего к ним навстречу. В их детском воображении образ доктора Маделора был окружен ужасами какой-то грозной, непобедимой власти. В таком смысле отзывались всегда о докторе их отцы и матери. Спрятавшись куда-нибудь, при приближении Маделора, дети говорили про него шептались:
– Это господин Маделор, доктор…
Другие спешили прибавить:
– Это тот человек, по вине которого осудили и приговорили к смерти госпожу Комбредель! Приговорена к смерти! К смерти!
Легко сказать! Для детского разума это было такое дикое, непонятное слово! Конечно, доктор должен, непременно, быть каким-нибудь сверхъестественным существом, чтобы так полновластно распоряжаться жизнью своих ближних…
В дни, последовавшие за днем судопроизводства по делу госпожи Комбредель, Маделор много выходил из дому. Он чувствовал, что город интересуется им, что в устах всех и каждого находится его имя. Он еще раз хотел убедиться в непоколебимости своей медицинской репутации, которая, вот уже целые двадцать лет, окружала его своим ореолом.
И это не значит, чтобы Маделор обманывал самого себя. Его вера в самого себя была здесь решительно не при чем, и нисколько не затемняла его обычного беспристрастия. Он искренно был убежден в свой правоте. Со дня обвинения Анны Комбредель, в глубине его души ни разу не шевельнулось ни единого упрека совести, ни единого сомнения или какого-либо беспокойства. Он довел до конца тяжелую, возложенную на него обязанность. Вот и все!
Он сделал несколько визитов. Обыкновенно, он очень редко навещал своих знакомым, через большие промежутки времени, по торжественным дням.
Теперь, когда его имя переходило теперь из уст в уста, но к его имени, как нечто роковое, неизбежно присоединялось имя Анны Комбредель.
Будь он хотя бы немного повнимательнее к тому, что вокруг него творилось, не будь он так сильно ослеплен блеском своей репутации, он, непременно, сумел бы подметить известного рода пугливое любопытство, которое проглядывало в том показном радушии, с каким его везде принимали.
Но доктору Маделору было теперь не до этого.
Он с жадностью наслаждался своей собственной славой. Эта слава его ослепляла, так сильно он был поглощен созерцанием своего торжества…
Конечно, это было торжество… Не найди он в трупе яда – он смотрел бы на это, как на неудачу. Не найти яда – для него значило потерпеть фиаско.
Глава VI
Приговор