Жертвуя малым. Том 2. Вольга Медейрос
скорбь и недоумение, и Риша закусила губу, сопереживая мучениям бедняжки. За спиной хрустнул песок и над ней и убитым братом наклонилась пахнущая крепким алкоголем громадная гора. Риша испытала острое желание обнять Шабо, заслонить его своим телом от нависшей, лениво вращающейся черной угрозы, но Торис положил руку ей на плечо, и морок развеялся. Одной рукой опираясь на Ришу, другую он тянул к бедной птичке, запертой в клетке умирающего тела, и Риша ощутила, как панически палящий свет, разлившийся в груди Шабо, постепенно стягивается внутри крошечного птичьего тельца, а сама птаха понемногу успокаивается.
Торис надавил Рише на плечо, и на пару с жрецом она уложила дорогого мертвеца к себе на колени, лицом к лицу со статуей, лик которой призрачно пылал от покрывшей его теплой крови агнца. Протянутой к убитому рукой Торис сделал жест, как будто собирался щелкнуть пальцами (Риша отчетливо видела силуэт его руки на фоне яркого сияния души), и птичка выпорхнула из разрезанного горла на волю, спеша умчаться ввысь, к ветвям великого Древа. Риша ахнула, а Торис, как фокусник, вскинул руку и ловко схватил беглянку за хвост.
– Теперь ты, – шепнул он Рише на ухо, и, выпустив голову мертвеца, она торопливо протянула сложенные лодочкой ладони навстречу птахе. Та, миг до того бившая крыльями в кулаке Ториса, тут же затихла, нахохлилась, тревожно вертя крошечной головкой.
Торис отпустил ее, отошел. Риша, прижав птичку к груди напротив сердца, наклонилась к лицу статуи.
– Ничего, Шабо, ничего, маленький, – шептала она, ощущая, как жрец стаскивает с нее тяжелое тело мертвого брата, как шуршит под его одеждой песок. – Сейчас поместим тебя в твое новое убежище, гляди, какое славное.
Бережно держа обеими руками, она поднесла птичку к неподвижному лицу. Попробовала усадить на него, но птичка принялась сопротивляться, забила крыльями. Крикнула раз – отчаянно, требовательно.
– Да, милый, да. Правильно, – забормотала Риша, вновь прижимая душу к груди одной рукой. – Конечно же, он ведь холодный и твердый, но подожди, я сейчас…
Второй рукой она копошилась под затылком ангела, нащупывая питательный корень. Когда она оторвет его, отчет пойдет на мгновения.
– Ты будешь жить, Шабо, – прикладывая усилия, чтоб обломить упругий корень одной рукой, сквозь зубы процедила она. – Верь мне.
Птичка крикнула вновь – сильно, гневно, и Риша отломила питательный отросток.
Статуя дернулась, послышался звук, как будто из раструба выходит крепко сжатый воздух. Опять держа двумя руками, Риша снова поднесла душу к лицу статуи, наклонилась над ней, ощущая дуновение и притяжение: статуя как будто делала затяжной глубокий вдох, работая, как насос. Поместив ладони с птичкой между собой и статуей, Риша попыталась вложить душу в испачканный кровью, открытый ангельский рот, но та, закричав с пронзительным нежеланием, забила крыльями, вырываясь. Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Риша не оставила попыток. Она брала статую за подбородок, открывая ей рот пошире, водила пальцами по окровавленным