Шесть могил на пути в Мюнхен. Марио Пьюзо
показалась Мольтке отдаленно знакомой.
– Поздравляю с выдвижением в городской совет. И с недавним оправданием тоже искренне поздравляю.
Мольтке выдавил вежливую улыбку. И ответил стандартной, заученной фразой:
– Просто патриотичное жюри присяжных исполнило свой долг. И вынесло справедливое решение, к счастью для меня, простого честного немца.
Они поболтали еще немного. Американец предложил помощь в компьютеризации бизнеса Мольтке. Тот сразу заинтересовался. Он понял: американец сумеет освободить его от нескольких городских налогов в обоюдных интересах бизнеса. Зная из прошлого опыта, что это может обогатить его, Мольтке еще больше расположился к американцу, взял его под руку и сказал:
– Почему бы нам не подышать свежим воздухом? Пройдемся немного, вы не против?
Американец улыбнулся и кивнул. Жена Мольтке не видела, как они вышли.
Они неспешно прогуливались по городской улице, и тут вдруг американец как бы между прочим спросил:
– А вы меня не узнаете, нет?
Мольтке изобразил сосредоточенность, затем ответил:
– Мой дорогой, ваше лицо действительно кажется знакомым. Но я встречаюсь со столькими людьми…
Его сжигало нетерпение, хотелось, чтобы американец поскорей перешел к делу. А потом он с легким чувством тревоги заметил, что прохаживаются они по безлюдной аллее. Тут американец наклонился к уху собеседника и прошептал такое, от чего сердце Мольтке едва не остановилось.
– Помнишь Масленицу 1945-го? В Мюнхене? Во Дворце правосудия?
Только тут Мольтке узнал это лицо, а потому не удивился, когда американец сказал:
– Майкл Роган.
Нахлынувший страх словно лишил Альберта Мольтке воли. По его глазам Роган понял – тот его узнал. И потянул спутника за собой, все дальше по безлюдной аллее, чувствуя, как тот дрожит всем телом.
– Не бойся, я не причиню тебе зла, – сказал он. – Мне только нужна информация об остальных твоих сотоварищах. Знаю про Карла Пфана и братьев Фрейслингов. Назови фамилии и имена остальных троих. И где я могу найти их?
Мольтке был в ужасе. Он неуклюже бросился бежать вперед по аллее. Роган пустился следом, легко нагнал, со стороны это выглядело так, будто двое мужчин совершают пробежку, полезную для здоровья. Оказавшись слева от австрийца, Роган вытащил «вальтер» из кобуры. И все еще на бегу навинтил на ствол глушитель. Никакой жалости или сострадания он не испытывал. Грехи Мольтке намертво впечатались в его память, он тысячу раз видел это в кошмарах. Это он, Мольтке, улыбался, слушая отчаянные крики Кристин из соседней комнаты. Это он тогда пробормотал: «Да перестань. Не надо изображать героя за счет своей несчастной жены. Разве не хочешь, чтобы она родила тебе ребенка?» И произнес он эти слова так убедительно, словно не знал, что Кристин уже мертва. Пожалуй, из всей семерки Мольтке причинил ему меньше зла, но эти воспоминания о нем должны умереть. И Роган выстрелил Мольтке