Его запретная девочка. Ника Черника
Алинке, что у нас тут нового, а то же она отстала от жизни нашего городка, – хихикает Яна, быстро сервируя стол для папы.
– Это правильно, нужно вливаться, – он переводит на меня взгляд, – отдохни еще какое-то время, потом подумаем, куда тебя устроить на работу.
– Я бы хотела пойти по специальности, – начинаю робко, но папа перебивает меня, не дослушав.
– Пойдешь туда, где есть возможность расти и занять хороший пост, а область деятельности – дело десятое. Если ты действительно грамотный специалист, то быстро освоишь новую профессию.
Я бросаю взгляд на Яну и опускаю глаза в чашку, делаю глоток в воцарившейся тишине, прерываемой звоном посуды. Яна делает на мгновенье сочувствующее выражение лица, а потом переводит тему:
– Ты завтра во сколько вернешься?
– Самолет прилетает в двенадцать, плюс пока доеду до нас, часа в два.
Я посылаю Яне благодарный взгляд и, получив быструю улыбку, ускользаю, пока они обсуждают планы на выходные. Поднимаюсь к себе, выдыхаю. Я люблю отца, но с ним сложно. Всегда было сложно.
Присаживаюсь на край кровати и почему-то вспоминаю, как он забрал меня.
Мне было шесть лет, и до этого времени я знала о нем только то, что он козел, который, правда, присылает нам ежемесячно крупную сумму денег. Для той дыры, в которой мы жили, сумма, наверное, была и вовсе астрономическая. Но мать распоряжалась ей не самым разумным способом.
Когда мне было четыре, она начала пить, наш дом стал пристанищем всякого сброда. Я боялась этих людей, пряталась в своей комнате, иногда залезала в шкаф или под кровать. Мать пьяная была тихая, злилась она в основном с похмелья. Конечно, тогда я не понимала причин, но факты сопоставлять научилась. Меня она не обижала, но и не занималась мной. Благо, ей хватило ума отдать меня в детский сад, и таким образом мы виделись только по вечерам и выходным.
А потом она пристрастилась к наркотикам. Кто-то из ее дружков принес эту дрянь, и дело стало совсем плохо. Вот тогда-то и появился отец.
Я не знала, что это он, для меня это был очередной мужчина, пришедший к нам в дом. Они ругались, мать кричала на него, он отвечал тихо, до того тихо, что мне стало страшно, и я переползла в шкаф вместе с плюшевым зайцем. Там и сидела, пока не услышала шаги. Медленные, тихие, они звучали в комнате то ближе, то дальше, нагнетая еще больше страха. А потом скрипнула дверца шкафа, и дневной свет попал в глаза, заставляя зажмуриться. Я сжала зайца, мне было страшно. Раньше ко мне никто не заходил.
– Привет, Алина, – услышала ласковый голос, открыв глаза, поймала внимательный взгляд. Отец улыбнулся мне, протягивая руку. – Тебя никто не обидит, слышишь? Я твой папа. Я приехал за тобой. Ты будешь теперь жить со мной. Все будет хорошо. Ты мне веришь?
Несколько секунд я молча на него смотрела, а потом вложила свою ладошку в его большую ладонь.
Это воспоминание до сих пор такое яркое, словно все случилось вчера. Наверное, потому что с тех пор моя жизнь изменилась. Отец забрал меня с собой, маму