Город Брежнев. Шамиль Идиатуллин
как в лесу, и не обращая внимания на дипломированных молодых специалистов, десятую минуту пытавшихся отыскать приемную директора. Специалистов в единственном изможденном лице чуть не сшибли перетаскиваемой стремянкой, едва не выбили из рук папочку с документами и пару раз попытались – хочется верить, что нечаянно, – мазнуть толстенной кистью с белилами. Прямо по шикарному гэдээровскому костюму, бежевому, с узкими отворотами и строгой юбкой. Идиотки.
Школа, которую закончила сама Марина, была двухэтажной, и там кабинет директора забился в конец верхнего коридора. Поэтому Марина, отчаявшись выдавить ответ из маляров, сперва уцокала на второй этаж, потом на третий, чуть не сломала каблук на дощатых щитах, зачем-то набросанных на пол, расчихалась от запаха известки, плюнула – по-настоящему, сразу устыдившись столь вульгарного и непедагогичного поведения и замаскировав след преступления как уж получилось, – да вернулась на первый этаж. Там, к счастью, нашлась техничка, зычно объяснившая, что директор сидит на втором этаже возле лестницы прямо, только не этой, а вон той, и сейчас ее нет, Тамары Максимовны в смысле, но Оленька, секретарь-то, на месте, ага.
Секретарю ее имя очень подходило – была она светленькая, пухленькая и очкастенькая. Оленька, одно слово. Вроде толковая. Она внимательно выслушала Марину, разглядывая ее откровенно, но без снисходительности, зависти или неодобрения, отличающих мадамочек в присутственных местах и учреждениях народного образования, кивнула, улыбнулась и подтвердила, что да, учитель немецкого очень нужен, и из роно по вашему поводу уже звонили, так что мы вас давно уже ждем. Но все кадровые вопросы проходят через Тамару Максимовну, лично и первым делом, а ее сегодня, к сожалению, нет и до вечера уже не будет: поехала насчет ремонта ругаться, потому что ну вы сами видите, – Оленька сморщила малозаметный нос, с трудом удерживающий дешевенькие очки, и повела рукой по сдвинутым шкафам и окну, заклеенному газетами. Газеты, судя по дыркам в полях, были из позапрошлогодней подшивки школьного комитета комсомола, с портретами Брежнева и лозунгами «Решения ХХVI съезда КПСС – в жизнь!». Чего в жизнь, Марина никогда не понимала, Брежнев, судя по вечно озадаченному виду, тоже.
– Да вы не переживайте так, – сказала Оленька. – Тамара Максимовна завтра с утра будет и сразу все сделает и распорядится. Вы только документы не забудьте – и направление, и диплом, весь пакет, в общем. А если хотите, можете ее сами сегодня найти – она сейчас в жилсоцуправлении, а с трех до четырех в роно совещание, она там будет. Это где райисполком, в семнадцатом, знаете?
Марина, стараясь не мотать головой от обилия ненужных чисел, объяснила извиняющимся тоном:
– Нет, спасибо, мне еще в общежитие устраиваться. Я вчера только приехала, а все лето в камазовском лагере вожатой.
– Надо ж, с корабля на бал и опять на бал, – удивилась Оленька, кажется, вполне искренне.
Марина, растрогавшись, чуть не ударилась в подробности по поводу досрочной сдачи и защиты, а также вызова от комитета комсомола КамАЗа, в сотый раз напомнила себе, что