Город Брежнев. Шамиль Идиатуллин
корабля, да, Артурик?
Артурик кивнул и затоптался на месте, но не ушел. Вежливый мальчик, молодец.
Лариса скользнула пальцами по круглой рукоятке, потом по панели с мелкими черными буквами. Буквы были нерусскими и с ударениями, как в книжке-малышке.
– Вадик, – сказала Лариса, – а как ее включать?
– Погодь, сперва надо к трубам подключить, это же не «Чайка» какая-то, это автомат. А включать – ну там все автоматически. Двенадцать программ, прямо как написано.
– Здесь не по-русски написано, – сказала Лариса.
– Так экспортный же вариант, говорю, – начал Вадик, сбился, неуверенно добавил: – Ну, ты же немецкий…
Замолчал, нагнулся к люку, чуть повозившись, распахнул его и сунулся вглубь.
– Это не немецкий, – сказала Лариса зачем-то, а Артурик из-за спины еще и усугубил:
– И не английский, кстати.
Вадик выдернул из глубины машины книжечку и удовлетворенно сказал, вставая:
– Вот инструкция, тут все…
И снова замолчал.
– Прикольно, – сказал Артурик.
Инструкция была на том же языке. Вся.
Вадик пробормотал что-то и ушагал к телефону.
Артур ухмыльнулся и вернулся к урокам.
Лариса вздохнула и принялась ждать.
Язык оказался венгерским, самым сложным для изучения после китайского, как авторитетно сообщил Артурик, привыкший фонтанировать странными знаниями, годящимися только для того, чтобы злить отца.
На сей раз у отца нашелся более серьезный повод, чтобы разозлиться. В приложенном к машине комплекте не оказалось патрубка, необходимого для присоединения к трубе с холодной водой. Синьку с русским вариантом инструкции замдиректора УРСа клятвенно обещал приготовить к понедельнику, а вот патрубок – найти не раньше чем через полторы недели.
– Да ладно, потерпим, – сказала Лариса. – Спасибо, Вадик.
Она поцеловала мужа в виноватые губы, поцеловала еще раз и пошла замачивать рубашки.
Лариса не очень любила готовить, зато пельменные дни любила. Они были праздничными и совсем-совсем семейными.
В воскресенье Артурик просыпался к «Будильнику», который почему-то смотрел до сих пор, – и даже Вадик над этим не насмехался. К тому времени Вадик уже нарезал мясо и свинину, Лариса чистила лук, вымешивала тесто, пока шел «Будильник», раскатывала его. На кухню с недовольным видом прибредал Артурик, собирал мясорубку и принимался крутить фарш. Лариса рюмкой вырезала кружки в тесте, Вадик начинал лепить пельмени, после каждого десятка заменяя Артурика у мясорубки, а тот, соответственно, принимал отцову вахту лепильщика. Лепил он не так быстро, как отец, но и не так разлаписто. Раньше эти переменки растягивались почти на час, теперь Артурик заматерел и вертел рукоятку побыстрее Вадика, так что чавканье и хруст от случайных хрящей заглушали шум из форточки, бормотание радиоприемника и проникновенные мелодии вперемешку со строевыми песнями, долетавшими из зала, – сын вечно забывал