Тайная жизнь пчел. Сью Монк Кидд
подумал. Долго смотреть ему в лицо – огромное и пылающее, точно лик Бога – было невозможно.
Ти-Рэй вновь метнул луч фонаря в темноту.
– Кто здесь?! – проревел он.
– Пожалуйста, Ти-Рэй, здесь нет никого, кроме меня!
– А ну, встала, быстро! – гаркнул он.
Я потащилась вслед за ним обратно к дому. Его сапоги избивали землю с такой силой, что мне стало ее жалко. Он не проронил ни слова, пока мы не вошли на кухню, а там сразу вытащил из кладовки крупу.
– От парней только такого и следует ожидать, Лили, – их винить не в чем, – но от тебя я не ожидал. Ты ведешь себя не лучше, чем шлюха!
Он высыпал на сосновый пол горку крупы размером с муравейник.
– Иди сюда и становись на колени.
Я стояла коленями на крупе с тех пор, как мне исполнилось шесть, но так и не привыкла к ощущению стеклянной крошки под кожей. Я приблизилась к кучке теми крохотными шажочками, какими передвигаются девушки в Японии, и опустилась на пол, уговаривая себя не плакать. Но мои глаза уже наливались слезами.
Ти-Рэй сел в кресло и принялся чистить ногти складным ножом. Я переминалась с одного колена на другое, надеясь выгадать одну-другую секунду облегчения, но боль впивалась глубоко под кожу. Я закусила губу – и тут остро ощутила деревянный образок чернокожей Марии под резинкой на поясе. А под ним – вощеную бумагу с вложенной в нее фотографией матери и ее перчатки, прилипшие к моему животу. И вдруг мне показалось, будто моя мать здесь, прижата к моему телу, будто она – это частички изоляции, направленные на мою кожу, помогающие мне впитать всю его злобу.
Следующим утром я проснулась поздно. Едва коснувшись ступнями пола, полезла под матрац проверять, на месте ли мамины вещи, – это был временный тайник, куда я спрятала их до тех пор, пока не представится возможность снова закопать в саду.
Довольная тем, что мои сокровища в безопасности, я побрела в кухню, где и застала Розалин, сметавшую с пола крупу.
Я намазала себе маслом кусок хлеба.
Розалин шуровала метлой, поднимая сквозняк.
– Что случилось? – спросила она.
– Вчера ночью я выходила в сад. Ти-Рэй думает, что я встречалась с каким-то парнем.
– А ты встречалась?
Я в ответ закатила глаза:
– Нет!
– И долго он продержал тебя на крупе?
Я пожала плечами:
– Около часа, наверное.
Она перевела взгляд на мои колени и замерла с метлой в руках. Они распухли от сотен мелких красных рубцов, кровоподтеков размером с булавочную головку, которым предстояло превратиться в синюшные крапины по всей коже.
– Да ты глянь только, дитя! Глянь, что он с тобой сделал! – ахнула она.
За мою жизнь колени подвергались этой пытке столько раз, что я перестала считать ее чем-то необыкновенным; с ней просто приходилось время от времени мириться, как с обычной простудой. Но выражение лица Розалин внезапно разорвало эту привычность в клочки.
Этим