Пять невест и одна демоница. Карина Демина
жаждала действий.
И немедля.
Глава 10
О том, что лучшие сделки скрепляются свадьбой
«И по слову его восстали мертвые, дабы изничтожить все живое, что было в городе. Небо заволокла тьма. И тысячи злобных тварей, невиданных доселе, поднялись по-над крепостными стенами. Страх сковал людские сердца, и пали на колени все, кто был, вознеся молитву к богам, испрошая о спасении. И тогда-то свет солнечный пронзил тучи, коснувшись чела того, кто был избран, дабы свершить волю богов. И уверовали люди…»
Тяжелый корабль медленно вползал в бухту. Здесь, средь узких скал, он казался особенно огромным и даже уродливым. Позолота поблекла, торчали мертвыми деревьями мачты, свисали снасти, словно куски горного мха. Тень его ложилась на воды неподъемною тяжестью.
– Явились, – проворчал старый Ворон, сплюнув под ноги. – Ишь…
Корабль замер.
Заскрипел натужно, и полетели якорные цепи, тяжко рухнули литые когти, норовя зацепиться за дно. Там, далеко, суетились матросы, казавшиеся с берега совсем крошечными. И подумалось, что вот сейчас бы ударить. Свистнуть.
Люди ждут.
Люди надеются.
Люди готовы. И Брунгильда спиной чувствовала их ярость, их бессилие. Чувствовала и…
Отец дал слово.
И отец сдержит его, ибо, когда не остается ничего, кроме чести, негоже терять и её.
Вот скользнул на воду шлюп с людьми. Взметнулись весла, рассыпая искры брызг. Море, будто не желая терпеть чужаков подняло волну, но и оно, обессиленное, лишь толкнуло неуклюжую пухлую лодчонку. А ведь могло бы понести, потянуть, швырнуть на зубы скал.
Появилось ощущение, что и море предало.
Но нет.
Идут. Ровно. Спокойно. Уверенные, что ничего-то им не грозит.
– Твари, – проворчал Ворон, стискивая рукоять короткого клинка. И некогда прикормленный кровью, ибо был Ворон воином и застал еще те времена, когда окрестные воды принадлежали Островам, тот отозвался. Эхо силы Брунгильда тоже ощутила.
– Помолчи, – буркнул отец.
Первое слово, произнесенное им с утра. Брунгильда покосилась. Стоит. Прямой и могучий, высокий, как та вот корабельная мачта. Плечи его по-прежнему широки и плащ из шкуры морского змея лежит на них. Он невыносимо тяжел, этот плащ, как и костяной венец. И отец с радостью бы отдал его.
Было бы кому.
Не было.
Брат слишком юн. И может статься, что не доживет он до тех дней, когда сумеет удержать тяжелый клинок. Хотелось есть.
Безумно хотелось есть.
И не только ей. Взгляд Ворона тоже был голодным. И те, другие, устремленные на корабль, в недрах которого должно было скрываться столь необходимое им зерно.
Но вот шлюпка коснулась дна. Море брызнуло пеной и отползло, а нога в высоком кожаном сапоге продавила песок. Человек, выбравшийся из лодки, был невысок, полноват и нехорош собой. Он