Пять невест и одна демоница. Карина Демина
доспеху.
И зачарованный металл не зашипел, не опалил дочь Бездны заклятьем.
Точно.
Из Высших.
Ибо сказано, что только они, сотворенные Темным Богом по образу людей, в насмешку над творениями Светлых Сестер, коих он полагал слабыми, имеют обличье, не отличимое от человеческого. Но таят в нем силу немалую.
– Может, все-таки снимешь эту железку? – ласково поинтересовалась демоница. – Пока совсем не задохнулся?
– Я…
Ричард подергал завязки, и те распустились, чего никогда-то не случалось.
Но демоница…
Смотрела с насмешкою.
И глаза у нее такие… такие… демонические! Яркие синие, каких у нормального человека быть не может!
– Давай знакомиться, что ли, – она протянула ручку, с виду невероятно хрупкую. И Ричард осторожно взял её. – Жоржетта. Но можно Жора. Жорку не люблю.
– Р-ричард, – сказал Ричард и запоздало подумал, что не стоит вот так просто называть свое имя демону. Но та не разразилась зловещим хохотом и не стала читать заклятье извлечения души.
Почему?
А у нее имя странное. Жоржетта. Жора… не оттого ли, что отражает её суть? Хотя… она-то коварна и не стала бы называть настоящее. Стало быть, прозвище.
Жора.
Жорка.
Пожирательница душ.
По спине поползли струйки пота. Кого он, бестолковый, призвал в этот мир? И не случится ли так, что скоро и люди, и нелюди проклянут Ричарда?
– Вот и познакомились! – демоница одарила Ричарда улыбкой. – А теперь давай думать, как отсюда выбраться…
Рыцарь смотрел на меня.
Смотрел.
Вот как-то даже неудобно сделалось от этого взгляда. Нет, что у меня за фантазии-то странные. Ладно, допустим рыцарь прибредился, но почему тогда не благородный, жаждущий спасти принцессу, а такой вот… такой… прям слов не находилось.
Сам-то доспех, конечно, смотрелся донельзя солидно.
И шлем этот с вензелями, решеткой спереди, за которой ничегошеньки не разглядеть, да пучком перьев на макушке, очень впечатлял. А вот рыцарь под шлемом обнаружился самый обыкновенненький.
Вот реально обыкновенненький.
Где благородство черт? И красота, от которой горло перехватило бы? Или хотя бы сдержанная изысканность, которая указывала бы на череду родовитых предков, что притаились за плечами рыцаря. Но у этого вот, рыжеватенького, взъерошенного, какие родовитые предки?
Нос картошкой да еще веснушчатый.
Кожа белая. Брови тоже светлые, над переносицей сросшиеся. Уши лопоухие оттопыренные. И волосы дыбом стоят.
Обидно.
Донельзя.
Но на меня, надо сказать, рыцарь смотрел с искренним восторгом. Так еще ни один мужик не пялился. Правда, несмотря на восторг, спасать из круга не спешил.
Он осторожно встал на четвереньки, потом поднялся, оказавшись вдруг на голову выше. Правда все равно смешно. Доспех широкий и голова из горловины торчала, что капуста на грядке.
Рыцарь попытался скорчить грозную физию, но я фыркнула.
Забавный.
Он