Двойная метка. Право на невинность. Анна Сафина
и ерзая нервно на стуле.
Переводил глаза то на Раниля, то на бету, словно не мог решить, на кого делать ставку и уговаривать, чтобы купили не меня, а его дочь.
– Тысяча, – окончательно добил всех Раниль, после чего воцарилась гробовая тишина.
– Две тысячи, – жесткий голос Самира разрезал пустоту.
Я присела от слабости на стул, но тоже вскинула в шоке голову, ведь такие суммы за полукровку – неслыханное событие. Дядя, кажется, даже схватился за грудину, дышал так загнанно, будто задыхался.
– Вы знаете правила. Раз вы инициировали право сюзерена, значит, временный брак должен закончиться рождением щенка, – прокашлявшись, говорит сиплым голосом отец. – А поскольку вас двое, то выбор за мной, независимо от предложенной вами цены.
Задерживаю дыхание, ведь поняла: отец прав. С одной стороны, право на течную самку связывало ему руки, вынуждая отдать дочь желающему, а с другой… Не было такого жесткого ограничения о цене. В случае обычной продажи, на торгах побеждал всегда тот, кто предлагал больше всего золота, а здесь всё зависело от выбора отца полукровки. В нашем случае – моего отца.
– Кого ты выбираешь, Алайна? – предоставил этот самый выбор отец мне.
Неслыханное дело. И большая редкость.
– Аргус, ты что делаешь? – игнорирует всё и всех дядя Майрен. – Это же две тысячи, подумай, ты хоть представляешь…
– Замолчи, брат, я – глава семьи, а это моя дочь. Не лезь! – начал папа выходить из себя, порыкивая на родственника.
– Тебе золото ни к чему, ты уже при смерти, брат, но подумай обо мне, моей семье, – стиснул кулаки и выпучил глаза дядя.
Молчу, но внутри меня кипит огонь ярости и боли. До чего же нужно быть черствым волком, чтобы так бить по родному брату. Вздрагиваю и зажмуриваюсь, не хочу представлять тот миг, когда останусь сиротой.
– Аргус прав, – разрядил обстановку голос Самира. – Выбирай, Алайна.
И все взгляды сконцентрировались на мне, ожидая вердикта.
Чувствую, как дрожит тело. С приоткрытых дверей дует сквозняком, обдувая холодком разгоряченную кожу. От напряжения я покрылась потом, который теперь ощущался неприятно липким.
– Давай, племяшка, – прищурившись, наклоняется вперед дядя.
Сестра же опустила голову, отчего теперь мне не видно ее лица, но сжатые на столе руки говорили сами за себя. Я сглотнула вязкую слюну и краем глаза увидела, как ко мне повернулся Раниль. А вот на Самира взглянуть так и не решилась. Отчего-то было чувство, что мое решение совершенно не важно. Он напоминал матерого волка, который караулит добычу и точно знает, что не имеет значения, какой хищник клюнет на нее, в итоге приз достанется ему одному.
– У нас есть три часа до принятия решения, – спас меня отец, тяжело вздыхая и вставая из-за стола.
– Но течка… – подал голос Майрен, в голосе отчетливо слышно недовольство, ничем не прикрытое и жадное, словно он задыхается от того, что вскоре им на голову посыплется столько золота.
Сдерживаю нервный смешок, неуместный в моей ситуации. Ох,