Слепая совесть. Нидейла Нэльте
вглядываюсь. На сердце нехорошо тянет, холодок по спине, шучу от страха: – Все ждешь, что кто-нибудь из мужчин за тобой прибежит?
– Да ну тебя! – злится, поднимается. – Я тебе как подруге рассказываю, а ты зубоскалишь!
– Я же не в обиду, – пытаюсь улыбнуться, но Алма одевается, собирается быстро. Странно, вроде дружно жили, а тут все нервные, злятся, ругаются. Почему так?
Алма уходит, буркнув что-то на прощание, за деревьями долго мелькает пестрый сарафан. Еще раз внимательно оглядываюсь, но вокруг тихо и пусто, никого. Пригреваюсь на солнце, сушу купальный костюм, жаль книжку не взяла почитать. Вот сюда и буду ходить, здесь так спокойно, все лучше, чем в четырех стенах.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Дарсаль
– Как она тебе, Дарсаль?
Император отодвигает ветку, но мне не нужно присматриваться. Этот яркий синий свет разливается так далеко вокруг, заполняет все пространство, почти примиряет с необходимостью постоянно разглядывать алчные и глупые языки, скользящие в аурах пустых девиц. Легкий, четкий узор, чем-то похожий на метку, да ведь у женщин меток не бывает. Почти невидимый, но до того правильный и гармоничный…
Едва Марис связался, передал, что, наконец, нашел ту, которую приметил еще в первый день, отряд зрячих направился на позиции. Но вышло все гораздо проще: девушка одна в парке, где никто не ждет появления императора. Нас сразу вызвали, Иллариандр с неохотой отложил текущие дела, проворчал нечто вроде «Кто бы мог подумать, что и у них тут с выбором негусто…».
Действительно, целый отряд разыскивает подходящих претенденток, чтобы мы с императором издалека, тайком на них взглянули, с иными поближе познакомились. То и дело с места срывают – необходимо незаметно вписаться в чужую жизнь и никого не насторожить.
Приходится слушать однотипные разговоры, смотреть реакции, прогнозировать вероятности и не позволять себе ошибок. Осознание важности возложенной миссии придает сил, помогает концентрироваться и работать почти без перерыва, сопоставляя отпечатки и цветовые гаммы, постепенно отсеивая неподходящих, снова и снова проверяя оставшихся.
Кажется, молчу дольше положенного, император нетерпеливо водит ногой по старым сухим листьям.
– Она прекрасна, мой повелитель.
– Прекрасна? Побойся гнева предков, Дарсаль, последняя прислужница в моем дворце красивее. Последняя шлюха Бесстыжей Палми.
– Она безупречна, мой повелитель. Ее аура прекрасна.
– У нее зеленые глаза, Дарсаль. Тонкий нос. Бледная, словно у ночной мары, кожа. Ты разве не видишь, Дарсаль?
Зрение Слепых Стражей никогда не было предметом шуток. Но наш император еще слишком молод. А я – сын изменника. Поэтому отвечаю:
– Не вижу, мой повелитель. Я вижу, что ее аура подходит вам.
Зеленый – красивый цвет. Жаль, не увидеть мне этих глаз. Зелень присуща чистоте помыслов. Только у детей бывают ясные чистые цвета омаа.
Легкие отблески тонкого силуэта. Она что, в брюках? Медный блик на ветру. Едва уловимый шлейф цветочной свежести. Она прекрасна.