Новогодний сюрприз. Анастасия Сергеевна Васильева
так денек выдался! – думал, что с одной красно-пестрой коровой придется разбираться, а выходит, что с двумя.
–Что же ты не рад меня видеть, Гришуня? Я такой длинный путь проделала! Все- таки не чужие друг другу люди. Иди сюда, обними меня скорее!
– Как ты меня нашла? – не двигаясь с места произнес Гриша.
– Это было не сложно, ты же знаешь, если я чего-то очень хочу, то всегда этого добиваюсь, – подмигнула Анжела, – ну перестань дуться, иди сюда.
– Спустись по дороге вниз и подожди меня в доме, я закончу дела и поговорим. – и Гриша торопливо скрылся в дверях фермы.
– Фу, какой бука! – хмыкнула Анжела и неуклюже поковыляла к избушке на своих высоченных каблуках. Не пройдя и трех шагов, ее правая нога резко подкосилась и она, не удержав равновесия, полетела на землю. Острый каблучок провалился в одну из кротовых нор, которыми была изрыта дорога к дому. Анжела в бешенстве скинула туфли и поспешила занять вертикальное положение, в надежде, что никто не заметил ее досадного падения. Отряхнув коленки, босяком зашлепала к крыльцу и скрылась внутри дома.
Глава 3 Что случилось с Потаповым?
Избушка была старая, доставшаяся Грише от родителей. Мать, Аграфена Николаевна, школьная учительница, скончалась через пару лет, после того, как Гриша уехал покорять Москву. Очень уж любила единственного сына, отговаривала его как могла, но разве молодой, горячий Гриша послушал ее? Ему казалось, что достоин он гораздо большего, чем тратить в пустую свои лучшие годы в деревне. Отец, Алексей Григорьевич местный агроном, страстно любил землю, широту русских полей, богатство лесов. Но, как потом оказалось, болел не только природой, а еще и горькой. Так увлекся настойками самогона на разных ягодках, да травках, что додегустрировался до белой горячки. Когда Гриша вернулся в родную деревню Скорынево, что в Тверской области, на крыльце родного дома его никто не встречал, ставни были заколочены старыми гнилыми досками, а на двери висел ржавый амбарный замок.
Ох как горько было сорокалетнему Грише осознавать, что никого у него не осталось, ни родителей, к которым он все обещал заскочить, да навестить, а получилось, что заскочил только на похороны. Ни семьи, ни детей, одна радость, что денег хоть успел нахватать, пока продвигался по карьерной лестнице, да и то еле вывел их с общих с Анжелкой счетов, когда она с Потаповым на Мальдивах грелась. Так ферму и отгрохал, а в дом жалко было вкладывать, одному и в родительском покосившемся гнезде хорошо жилось.
В сенях было темно, пахло сгнившими досками и сырым подполом, Анжела съежилась и поспешила дальше. Тугая дверь с пружиной, никак не хотела поддаваться, словно вросла в поплывший от старости каркас. Потом со скрипом отворилась и как только Анжела вошла внутрь с грохотом захлопнулась за ней. Пестрые ковровые дорожки устилали деревянные полы с облупившейся краской. Анжела провела рукой по шершавой штукатурке русской печи, холодной как лед, да и чего можно было ожидать в июле-то? На широких подоконниках буйным цветом пылала герань, Анжела потерла в руке бархатный