Трагедия в трех актах. Агата Кристи
Макдугал сам был озадачен, но, не располагая фактами, нашел убежище в медицинских терминах. Что думает об этом сэр Бартоломью Стрейндж?
Мистер Саттерсвейт повторил несколько изречений сэра Бартоломью.
– Просто отмахнулся, не так ли? – задумчиво проговорила Эгг. – Ну конечно, он человек осторожный. Полагаю, важные шишки с Харли-стрит все таковы.
– В стакане не оказалось ничего, кроме джина и вермута, – напомнил ей мистер Саттерсвейт.
– Похоже, это все решает. Но после дознания произошло кое-что, заставившее меня усомниться…
– Сэр Бартоломью что-то вам сказал? – Мистер Саттерсвейт начал ощущать приятное любопытство.
– Не мне, а Оливеру. Оливеру Мэндерсу – он был в тот вечер на обеде. Возможно, вы его не запомнили…
– Отлично запомнил. Он ваш близкий друг?
– Был раньше. Теперь мы почти все время ссоримся. Он начал работать в офисе своего дяди в Сити и стал каким-то скользким, если вы понимаете, что я имею в виду. Твердит, что бросит это дело и займется журналистикой – он неплохо пишет, – но, по-моему, это всего лишь слова. Оливер хочет разбогатеть. Сейчас все помешаны на деньгах. По-моему, это отвратительно!
Ее детская бескомпромиссность тронула мистера Саттерсвейта.
– Дорогая моя, очень многие люди отвратительны не только из-за любви к деньгам.
– Большинство людей свиньи, – весело согласилась Эгг. – Вот почему мне так жаль старого мистера Бэббингтона. Он был такой славный – готовил меня к конфирмации и так далее… Конечно, в этом много ерунды. Понимаете, мистер Саттерсвейт, я верю в христианство – не так, как мама с ее молитвенниками и заутренями, а по-настоящему, как в историческое явление. Церковь погрязла в павликианских традициях[10], но это не бросает тень на само христианство. Вот почему я не могу стать коммунистом, как Оливер. Практически мы верим в одно и то же – все должно быть общим, – но разница в том… ну, я не стану в это вдаваться. Но Бэббингтоны были настоящими христианами – не совали нос в чужие дела, никого не проклинали и всегда были добры к людям. К тому же Робин…
– Робин?
– Их сын… Его убили в Индии… Я… он мне очень нравился… – Эгг быстро заморгала и устремила взгляд в море. Затем ее внимание вновь вернулось к действительности и мистеру Саттерсвейту в частности. – Теперь вы понимаете, почему это меня так волнует? Предположим, это не была естественная смерть…
– Мое дорогое дитя!
– Ну, вы должны признать, что это чертовски странно!
– Но ведь вы сами только что практически признали, что у Бэббингтонов не было ни единого врага во всем мире.
– В том-то и дело! Я не могу придумать ни одного мотива…
– Но ведь в коктейле ничего не оказалось.
– Возможно, его укололи шприцем.
– С ядом, который южноамериканские индейцы используют для стрел? – с усмешкой предположил мистер Саттерсвейт.
Эгг тоже усмехнулась:
– Вот именно. Старый добрый яд, не оставляющий следов. Возможно, в один прекрасный день вы обнаружите, что мы были правы.
– Мы?
– Сэр
Павликианство (от имени апостола Павла) – еретическое движение в христианстве, возникшее в VII в. на востоке Византии. Проповедовало раздел мира на царства добра и зла.