У метро, у «Сокола». Вячеслав Курицын
сюда с дороги. Закоротило у рабочего от мысли, что вернется он сейчас домой на «Ждановскую», а там сестра-алкоголик весь хрусталь продала и сидит с ящиком портвейна кривая уже, кошку мучает, он и метнул пару кусков не в кузов грузовика, а в другую сторону.
Покровский бродил до конца рабочего дня, пока люди от метро и к метро не хлынули широким потоком. Отправился на Петровку.
Доехала из Волгограда информация о пуговицах. Шлепают эти пуговицы на тамошней фабрике на все фасоны («на все три», уточнил Жунев) мужских рубашек.
– Сверхвысокого спроса на эти фасоны нет, – Жунев произнес слово «фасон» в нос, с пренебрежительным вычуром, – несмотря на эпоху дефицита. Коллега из Волгограда подполковник Непряев крайне низко оценил качество продукции данной фабрики. Продукция реализуется… Вот есть список областей.
Покровский протянул руку за документом, зачитал области. Калмыкия… это республика. И области: Волгоградская, Ростовская, Саратовская, Воронежская. Конец списка.
– Все в тех краях, вокруг Волгограда, – сказал Жунев. – Если рубашки дерьмо, что их везти в столицу, правильно? Мы тут такого не носим.
Сам Жунев не был большим модником, рубашки как раз самые простые, сверху вязаный женой жакет, старый пиджак, зато все всегда безукоризненно чистое, брюки выглажены.
Фракцию безразличных к одежде вместе с Кравцовым представляла Настя Кох, которая присоединилась сегодня к группе, закончив сложный отчет по зимнему еще делу о кражах байдарок. Но если Кравцов просто внимания на себя не обращал, Настя специально одевалась поплоше. Если не в форму, то во что-нибудь серое, старомодное, балахонистое. Настя считала себя некрасивой и назло всем бабушкам не желала быть женственной.
– Маньяк как-то связан с этими областями? – спросила Настя Кох. – Приехал оттуда?
– Рубашку могли ему привезти, мог купить на отдыхе пять лет назад. Пуговицу такую производят давно… – сказал Жунев и блеснул своими интересненькими часами, какие-то там дополнительные круги, что ли, на циферблате.
– Мог в плацкарте у соседа стибрить, – сказал Покровский. – Ты, конечно, запроси в этих областях, не зафиксировано ли аналогичных преступлений. В смысле не рубашек стибренных, а старушек прибитых. Но…
Настя Кох уже запросила. И московский архив сегодня под интересующими углами как могла перебуторила, без успехов. Есть относительно недавний экстраординарный эпизод убийства старой женщины около метро «Аэропорт», в Шебашевском проезде, но того злодея сразу задержали. Синяк один соседке, встречая новый, обещающий свершения, 1969 год, в рот поглубже засунул шланг включенного пылесоса и держал там, пока она не успокоилась. Увидев, что наделал, протрезвел, глаза ей выколол.
– В Москве, в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году? – спросил Покровский.
В «Следственной практике» выколотые глаза еще встречались время от времени, но на периферии, в отдаленных от центров цивилизации населенных пунктах.
– А зачем вообще