Андрей Соболь: творческая биография. Диана Ганцева

      Я не был ребенком, я с детства узнал

      Тяжелое бремя лишений,

      Я с детства в душе бережливо скрывал

      Огонь затаенных сомнений.

      Я с детства не верил в холодных людей,

      В отраду минувшего счастья,

      И шел я угрюмо дорогой своей

      Один без любви и участья.

      Разве знал я покой, безмятежный покой

      Детских лет? – о, я знал лишь невзгоды.

      Разве жил я, как все? – нет, под гнетом я жил,

      Одиноким, лишенным свободы.

      Раннее разочарование и усталость от жизни:

      Изжита жизнь до дна! Назад не воротить

      Заносчивых надежд и дерзких упований!

      Довольно!.. Догорай неслышно день за днем,

      Надломленная жизнь!..

      Все прошло навсегда, безвозвратно,

      Так довольно же лямку тянуть!

      Те часы, что прошли – их обратно,

      Никогда, никогда не вернуть!

      Души героев переполняют противоречивые чувства: возмущение царящим злом и произволом и осознание собственного бессилия, жажда борьбы и неумение бороться, ощущение высокого предназначения и, в то же время, обреченности. Герои С. Надсона и А. Соболя пополняют плеяду «лишних людей», которые искренне стремятся к тому, «чтобы людям было получше жить на свете, чтобы уничтожилось все, что мешает общему благу», но в то же время «отличаются самым ребяческим, самым полным отсутствием сознания того, к чему они идут и как следует идти»¹⁰, героев, которым просто необходима сильная рука, указующая и зовущая. Отсюда характерный для обоих поэтов образ пророка. Однако мотив ожидания прихода пророка и образ самого пророка в интерпретации А. Соболя существенно отличается от того, что реализуется в стихотворениях Надсона.

      У Надсона мы встречаем постоянное ожидание пророка-учителя, сильного человека, который поведет за собой, стряхнет «тяжесть удушья и сна» (247), разгонит «могильный душный мрак сияньем» (359), при этом герою совершенно не важно, чему будет учить его пророк: