Золотые земли. Птицы Великого леса. Ульяна Черкасова
попросил он. – Как только появятся новости, сообщу.
– Великий князь, – окликнула Дара, когда Ярополк уже подошёл к двери. – Скажи, что с моей сестрой?
– Всё в порядке, Стрела о ней позаботится.
Снежный князь покинул её, но на этот раз Дара недолго мучилась от одиночества.
Скоро пришёл Третьяк, принёс дрова, а после завтрак. Он рассказал, как всю ночь в городе шли погромы и лилась кровь, как Снежный князь, едва отойдя от ранения, повёл с собой дружину на улицы усмирять народ, как горожане повесили нескольких попрошаек. Они пытались найти и мальчишку-фарадальчонка, чтобы отомстить за князя, но ему удалось бежать.
– Они хотели казнить ребёнка? – ужаснулась Дара.
– Он Великого князя попытался убить, народ готов был растерзать его за это.
И это Дару считали чудовищем!
– А за что напали на попрошаек?
– В город каждый день приходят люди со всей округи, все они нищие и голодные, им нужны кров и еда. Люди боятся, что их запасы станут отнимать для пришлых.
– С чего бы это?
– Прошлой осенью в княжестве не собрали урожай из-за набегов. Всё, что сейчас есть у города, привезли из северных княжеств. Если и этой весной не выйдет посеять рожь, начнутся голодные бунты.
Дара чистила яйцо от скорлупы и наблюдала, как ловко и споро Третьяк растапливал печь.
– А ты немало знаешь для простого холопа, – заметила она.
– Так я всегда рядом с князем, чего только не наслушаюсь.
– И что слышал о лесной ведьме? Что обо мне говорят?
Парень оторвался от дела, посмотрел на Дарину внимательно. Он кусал губы, точно ловил слова, что стремились соскочить с языка.
– Боятся меня?
– Говорят, ты не такая, как княгиня Злата.
– А какая? – точно клещами Дара вытягивала из него ответ.
– Жестокая к людям. Говорят, в Златоборске ты убила княжеского чародея и полюбовницу княжича Вячеслава, а после сожгла Совин, чтобы отомстить рдзенцам за Хмельную ночь.
Дара посыпала яйцо солью, откусила. Если Третьяк и ждал от неё рассказа, опровержения или подтверждения слухов, то напрасно. Он ушёл без ответа.
Одиночество вдруг стало наградой. Дара была рада не слушать чужих разговоров о бунте, смерти, страхе. Каждое из этих слов напоминало ей о самой себе. О том, какой её видели люди. Раньше бы она посмеялась над чужими домыслами, над наговорами и сплетнями, но теперь почему-то ныло сердце и смеяться не выходило. Она и вправду становилась тем, кем её считали.
Трещали горящие дрова. Дара скинула с кровати на пол меховое покрывало, села на него, прижавшись спиной к печной стенке и слушая песню пламени и дерева, чувствуя, как медленно нагревается печь, а за ней и вся спальня.
Днём не было страшно. Даже в тишине ощущалась жизнь. Тихо переговаривались между собой гридни за дверью. Домовой дух то и дело выглядывал с потолка и пугливо прятался, каждый раз встречаясь взглядом с лесной ведьмой. Дара подумала, что стоило оставить ему крынку молока на ночь. Пусть стережёт её сон.
После разговора с Ярополком