Михаил Зощенко: Опыт исцеления осознаванием. Владимир Плетников
недалекий человек, необразованный и даже без тени просвещения. За всю свою жизнь он прочитал не более двух книг, и кроме денег, еды и баб, он ничем другим не интересовался. Передо мной был самый заурядный человек, с пошлыми мыслями и с тупыми желаниями…, просто дурак. Просто дубина, с которым больше трех минут нельзя разговаривать.
Моя философская система дала трещину. Я понял, что дело не только в высоком сознании».
Лечение успеха не имело. Михаил Михайлович очень похудел, сильно мерз; у него дрожали руки, а кожа стала желтеть. Тогда ему прописали гипноз, после которого ему стало еще хуже. Писатель почти перестал выходить из дома. Передвигался с большим трудом. На курорты ездил на несколько дней, и возвращался в еще более сильной хандре.
По словам писателя, он был потрясен и озадачен: откуда берется эта хандра, что является ее причиной? Возможно, причиной являются социальные условия, противоречия, мировые вопросы (bullshit и elephantshit, как, вероятно, сказал бы Ф. Перлз).
Однако Зощенко вспомнил слова Н.Г. Чернышевского, что «не от мировых вопросов люди топятся, стреляются и сходят с ума». Мне представляется символичным, что эти слова в своей сути перекликаются со словами философа-экзистенциалиста А. Камю: «Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, – значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное – имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями – второстепенно» (См.: Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде).
Дальнейшие поиски, размышления привели М. Зощенко к вопросу: родился ли он таким слабым и чувствительным, или же в его жизни случилось что-то такое, что повредило нервы, психику, испортило их и привело к тем последствиям, с которыми он теперь живет: страху, слабохарактерности, робости, меланхолии, хандре, депрессии и пр.?
Михаил Михайлович решил, что он не мог родиться таким меланхоличным, но что-то случилось в его жизни, что и привело к меланхолии.
Он решил найти событие или события, ставшие причиной его недуга.
Но что случилось? Когда? Как искать это? Путь был один: нужно вспоминать всю прошедшую жизнь, и там найти это событие. Михаил Михайлович решил, что нет нужды вспоминать все, достаточно вспомнить только самые сильные, самые яркие события, которые связаны с душевными волнениями, переживаниями.
Писатель стал вспоминать события своей юности: «… нет нужды вспоминать детские годы… Я захворал … уже будучи взрослым. Начну лет с шестнадцати…», – писал он.
Зощенко вспомнил и описал в книге шестьдесят три события своих юности и молодости, дойдя до возраста в 32 года. Именно в это время Зощенко, – по его словам, – перестал есть и чуть не погиб. Но ни в одной из этих историй писатель не нашел того, что искал. Тогда он решил обратиться к своему детству.
Возрастной период воспоминаний был выбран писателем в промежутке от 5 до 15 лет.
Перебирая в памяти события этих лет, Зощенко вдруг почувствовал страх, и решил, что этот страх показывает, что