Белое перо. Гектор Шульц
ненавидите меня из-за зависти, – пояснил Элигос, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. – Смею заметить, что это один из смертных грехов. И если не покаетесь, то потеряете душу. Вы завидуете, что милая девушка улыбнулась мне, а не вам. Завидуете, что я могу позволить себе пить настоящий кофе, вместо невнятной кислой жижи, плещущейся в этом стакане. Завидуете, что я пахну дорогим одеколоном, а вы воняете дешевыми сигаретами и потом. И ваша зависть прекрасна. Она бурлит внутри вас, обваривает душу до призрачных костей и раз за разом делает вам больно. Разве это не прекрасно?
– Я ненавижу таких, как ты, – прошипел мужичок, оскалившись желтыми зубами. – Чистых, ухоженных, красивых. Вам достается все – любовь красивых женщин, дорогие игрушки, шикарные дома. А что досталось мне? Ничего.
– Это ваш выбор, – мягко ответил Элигос, посмотрев в окно, за которым проносились маленькие домики из сказки и цветущие луга. – Вам дали выбор, как величайший дар, но вы вините других в своих бедах. Разве не поэтому вы едете в Пршибрам, сжимая в руках дипломат? Разумеется поэтому.
– Откуда ты знаешь? – посерел мужичок, и его голубые глаза расширились от ужаса. – Они тебя послали?
– Меня послали с другой целью, о которой вам знать необязательно, – улыбнулся мужчина, закуривая сигарету под завистливым взглядом попутчика. – Но ваша цель понятна и логична. Вы тоже хотите красивого существования, пусть и ценой чужой жизни, запертой в этом дипломате. Я вижу, что вы не раз задавали себе вопрос, а стоит ли ваша жизнь чужой жизни. Вижу и ответ.
– Стоит. Мне плевать на других, как им плевать на меня.
– Ответ, достойный той тьмы, которую вы называете своей душой, – рассмеялся Элигос, после чего нахмурил лоб и наклонился к мужичку. – Жалкий неудачник, пресмыкающийся всю жизнь, как ядовитый гад. Без друзей, без врагов, без сочувствия со стороны незнакомцев. Вор и лжец, пытающийся оправдать себя за то, что собрался сделать. Знаешь, как тебя будут называть после того, как ты продашь дипломат? Тебя будут называть убийцей. Ты сам будешь так себя называть, пока не задохнешься от собственной тьмы, поглотившей твою душу.
– Да кто ты такой? – прохрипел мужичок, с ужасом смотря в ярко-красные глаза Элигоса. Он видел в них все свои грехи. Даже такие, о которых позабыл, утопив их в дешевом алкоголе и сигаретах. Он видел, как искажается лицо попутчика, из красивой и вежливой маски превращаясь в маску гнева.
– Я есть Наказание, – ответил Элигос, после чего презрительно улыбнулся и указал рукой на дверь. – Но ты накажешь себя сам. Пошел вон, червь!
– Ты… ты… – затрясся мужичок, но страх был сильнее языка, и он, сорвавшись с места, вылетел в коридор, чуть не сбив девушку, держащую в руках стаканчик с горячим чаем.
– У вас все хорошо? – спросила она, проводив пассажира встревоженным взглядом.
– Более чем… Луиза, – улыбнулся Элигос, задержав взгляд на бейджике. – Небольшой сеанс психоанализа вылился в недержание телесных жидкостей. К слову о жидкости. Могу я попросить вас о стакане