Без Царя…. Василий Панфилов
ходить в штанах и материться в голос.
Умение жить так, как тебе хочется, игнорируя общепринятые штакетины в заборчике Морали, и не проживая притом каждый день, как на баррикадах. Как по мне, это дорого стоит. Я, к примеру, и вовсе не умею.
С Марией у нас общие дела, вполне взаимовыгодные и даже (о чудо!) без капли романтики. Я – не вполне состоявший лингвист, специализирующийся на романо-германских языках, она – вполне состоявшийся филолог-славист. Вдвоём мы перекрываем куда как больше букинистических направлений, и сотрудничество выходит вполне взаимовыгодным.
– Я разобрала некоторые тексты, – деловито сказала Мацелюх, раскладывая на столе свои заметки, – Смотрите…
Она ткнула кончиком карандаша в нужные места в тетради.
– … видите? Достаточно характерные особенности, позволяющие привязать текст к семнадцатому веку.
– Хм…
Потихонечку разбираем разнообразные филолого-лингвистические загадки, с экскурсами в историю и теорию искусства. Эх, если бы не Революция…
На минутку накатывает тоска. Очень хочется, чтобы «здесь» и «сейчас» длилось как можно дольше, а все эти накопившиеся противоречия между Народом и Властью решались путём Эволюции, а не Революции.
Увы! Точка невозврата давно пройдена. А всё же…
… как было бы здорово! Без Гражданской и последующей Разрухи, чудовищного голода и эпидемий, террора и постоянного, на протяжении поколений, ожидания счастливой жизни не здесь и сейчас, а в будущем! Которое так и не наступило…
– Хм? – подняла голову Мария, по-видимому, почувствовав моё настроение.
– Не обращайте внимания, – спешу её успокоить, – вы же знаете, я склонен к меланхолии.
Кивок… и вот что мне в ней нравится, в душу не лезет. Собеседница она чуткая и тонкая, но не навязчивая.
Приходит на мгновение желание рассказать всё-всё… или по крайней мере, поделиться своими мыслями о надвигающемся Апокалипсисе. Приходит… и проходит, оставив только чувство сожаления, что некому выговориться.
Не поймут просто. Никто не поймёт. Это другое мышление, другие фундаментальные ценности… всё иначе.
Забрав результаты совместных трудов, чтобы на досуге обдумать и додумать под получившийся результат какую-нибудь интересную историю, поспешил домой на обед. В эти дни, как назло, стоит душная, безветренная жара, как это бывает иногда перед грозой.
А грозы всё нет и нет… Зато есть давящая духота и ощущение, что вот-вот загрохочут молнии и с неба ливанёт, как из ведра!
Москва почти пустая. На раскалённых пыльных улицах только дворники, мальчишки и весь тот люд, без которого не обойтись в городе, который почти полностью переехал на дачи.
«– Хм… однако, – озадаченно спохватываюсь я, – Вот это вжился в эпоху! На дачах и в поместьях от силы два-три процента горожан, которые могут себе это позволить. Ну, пусть пять! А Москва живёт, как жила! Н-да…»
Философствуя на ходу в стиле «бытие определяет сознание», я стараюсь держаться