Авиаторы Его Величества. Ксения Котова
жакета.
– «Мне только два дня. Нет у меня пока еще имени»…
– «Как же я тебя назову?» – одобрительно кивнул Алеманд. – «Радуюсь я, что живу. Радостью – так и зови меня».
– Алейк. Мне больше нравится другое его произведение. «Бездумно танец мотылька оборвала моя рука. А чем и я не мотылек? Ведь нам один отпущен срок: порхаю и пою, пока слепая не сомнет рука», – Лем закрыла книгу, бросила на стол и откинулась в кресле, сцепив руки за головой.
– Дело вкуса, – согласился Алеманд.
– «Считают, мысль есть жизнь и свет…»[6]
– Впрочем, я не менее ценю Ронса. «В горах мое сердце…»[7]
Лем посмотрела на собеседника, не веря, что его не беспокоит ее нахальство.
– Ты же не о поэзии меня пригласил болтать?
Офицер отклонился назад и вопросительно посмотрел в сторону комнаты валета. Бертрев вышел и молчаливо опустил на стол поднос с двумя фарфоровыми чашками. Затем взял оставленную Лем книгу, вернул ее на полку и беззвучно удалился.
– Нет, конечно. С вашим сопровождающим побеседовали, и ситуация в большей степени понятна. Вы тоже уже оценили сложившееся положение, не так ли?
– Давай ты мне его опишешь, чтобы у нас было полное и абсолютное взаимопонимание.
– В целом, все точно характеризуется словами, которые я никак не могу произнести при женщине, – Алеманд окинул капитана неодобрительным взглядом, словно сомневаясь, что действительно разговаривает с дамой. – Не стану скрывать, вы, пусть и невольно, стали сообщницей в тяжелом преступлении. Слава Белому Солнцу, Служба государственного спокойствия Альконта, Служба лорда Корвунд, смогла вычислить местонахождение Длани.
– Хорошо. Я и моя команда встряли по макушку, – согласилась Лем. – Что ты собираешься с нами делать?
Алеманд непроницаемо улыбнулся.
– Для начала я бы хотел уточнить, какое обращение вы предпочитаете: Лем Декс или же Мария Гейц?
Капитан раздраженно прикрыла глаза и крепче переплела пальцы на затылке.
– Должен признаться, – добавил Алеманд, – мне было бы неловко общаться с персонажем детской приключенческой истории.
– Лем Декс, по моему личному мнению, а также по мнению многих критиков, является одним из самых ярких образов в романтической литературе девятнадцатого века. – Она в упор посмотрела на офицера: – Можешь обращаться ко мне «капитан». Откуда ты про меня узнал?
– Служба, – просто ответил он. – К тому же, я… слышал о вас, когда вы были курсанткой.
– До или после моей выходки на Арконе?
Если раньше у Лем еще оставались сомнения о задержании «Аве Асандаро», теперь они развеялись окончательно.
«Конечно, такими расследованиями занимаются люди А́льберта Ко́рвунда, – обреченно вздохнула она. – Я недооценила, насколько пристально Альконт следит за своими подданными. Покажите-ка мне умника, сообразившего покопаться в архивах…»
Если кто и мог сопоставить личности неудавшейся курсантки, доктора общественных
Уильям Блейк: «Дитя-радость», «Мотылек».
Роберт Бернс: «В горах мое сердце».