Московит. Игра на выживание. Антон Скрипец
по другую от него сторону приземистого тына, прыгнул на поленицу дров, уложенную в аккурат под забором – и, как заправский метатель копья, швырнул вослед полякам свой деревянный инвентарь. Конечно, в нормальных условиях он не поразил бы не то что движущуюся мишень – в сарай, что теперь остался за спиной, вряд ли б попал. Но кровожадный суфлер в глазу вычертил прекрасную траекторию и даже вычислил тот миг, в который и следовало метнуть не особенно олимпийский снаряд.
Игра ли тому была виной и, соответственно, связанные с ней условности, но – он попал.
Вилы не сумели пробить даже ничем не прикрытый круп лошади, не то что доспех. Но коняга-то ни в медицинских, ни в военных тонкостях не разбиралась. Поэтому, как только зад ее стегнула жгучая боль, тонко заржала и сломя голову кинулась в сторону. Прямо на свою четвероногую коллегу по преследованию. Сшиблись. Пусть даже неслись по узкой улочке не на всех парусах, столкновение получилось жестким. Одна лошадь кувыркнулась через голову, выбрасывая вопящего наездника из седла не хуже, чем из катапульты, а вторая всем весом налетела на кое-как прикрученные к низким столбикам горизонтальные жердины ограды и с треском снесла их, пробуравив в падении заросли бурьяна и крапивы.
Расправа длилась не долее нескольких секунд, но даже за это скромное время округа успела снова наполниться криками преследователей, выстрелами и свистом пуль со стрелами. Часть их металась по подворью, через которое убегал Денис, остальные наводнили проулок. Не собираясь больше надеяться на милость врага, Денис, пригнувшись, рванул к склону оврага. А еще успел мельком взглянуть налево, туда, где спускаться должны были его союзницы. Но их уже и след простыл.
Горнолыжный слалом, в котором вместо лыж по склону скользила задница, оказался тем еще развлечением. Корни деревьев, комья спрессованной земли, сухие ветки и прочий мусор – словно все дружно сговорились либо нанести скатывающемуся по ним организму как можно больше увечий, либо хотя бы сорвать последние портки. Он пытался притормозить стремительное нисхождение, хватаясь рукой за все, что под нее подворачивалось. А подворачивалась в основном крапива. Которая либо с готовностью хлестала широкими листьями по лицу, либо вырывалась с корнем. И в том, и в другом случаях обжигая руки. Миг, когда он наконец-то достиг дна оврага, растворился где-то на задворках сознания. Он просто лежал на спине в воняющей тиной грязи, упираясь ногами в поваленный трухлявый ствол дерева и вслушиваясь в журчание лениво бегущего где-то недалеко ручья.
В чувство его привели звуки погони. Кто-то, громко переговариваясь и переругиваясь, спускался чуть в стороне, где лог горбился куда более пологим склоном. Чертыхаясь под нос и натужно кряхтя, Денис воздел отчаянно упирающееся против такой несправедливости тело и пошлепал по склизкой жиже вперед. Ручей, что извивался меж стволов чахлых деревьев, как и подсказывал слух, был невелик и мелок. Правда, вода оказалось такой холодной, будто всю жизнь замедляла бег своих струй исключительно