Антимаг. Часть 1. Александр и Евгения Гедеон
это у него мы есть. Захочет на пустотников поглядеть – нам и прикажет приволочь. По бабе ж не видно, трахали её, или нет. А чё она там на своём языке бормочет – кто разберёт?
– Чинга ту мадре,[1] – женский голос прозвучал неожиданно зло, а не испугано.
За ногами стражников Стриж разглядел лишь босые ноги с кандалами на тонких щиколотках, да подол такого же, как на нём, балахона.
– Не понял, но обиделся, – мужик осуждающе поцокал языком. – Рябой, есть чем рот ей заткнуть? А то десятник на вопли прибежит, придётся очереди ждать.
– Ты лучше себе хлебало заткни, – зло рыкнул Лёха. – Хреном своего мальчонки, ушлёпок заднеприводный.
На стресс каждый человек реагирует по-своему: кто-то впадает в ступор, кто-то бежит, у кого-то включается агрессия, а вот Стриж начинал шутить и зубоскалить. Часто тупо и невпопад, но это помогало стравить лишнее напряжение и хорошо делать дело.
А это дело он очень хотел сделать хорошо. Прибить гнид.
Насильников он ненавидел люто и не собирался сейчас молча наблюдать. А кандалы… Да хрен с ними. Главное – успеть дотянуться хотя бы до одного. Второй, конечно, пырнёт железякой, что у него на поясе, но одного засранца Лёха точно с собой на тот свет захватит. В идеале – обоих.
У судьбы точно есть чувство юмора: Стрижу всегда говорили, что он когда-нибудь сдохнет в очередном героическом порыве кого-то спасти. Так и случилось. Но кто же предполагал, что старомодное рыцарство погубит его два раза, да ещё за такой короткий срок?
– И чё ты уставился? – Стриж встал, гремя цепями, словно Кентервильское привидение. – Ходи моя сторона, усатенькие, бриться будем.
– Не, этот придурок хорошего обращения не понимает. Явно какую-то пакость говорит, – вояки с ленцой обернулись к возмутителю спокойствия.
Ошибка. За спинами потенциальных насильников бесшумно поднялась женская фигурка и цепь захлестнула горло усача.
– Ох ты ж… – невольно выдохнул Стриж, любуясь великолепным броском через спину, проведённым девушкой.
Вояка даже вякнуть не успел – лишь мелькнули в воздухе каблуки его сапог да хрустнули шейные позвонки. На землю рухнул уже труп.
Рябомордый сопляк совершил вторую ошибку: вместо того, чтобы заорать, поднимая тревогу, он схватился за меч. Зря: девчонка моментально упала и прямо-таки танцевальным пируэтом подсекла вояке ноги. И на него сверху прыгнул Стриж, захлёстывая шею цепью.
Надо отдать должное – сопротивлялся стражник, как бешеный. Он смог стряхнуть с себя Лёху и попытался встать, но тот ухватил его за поля шлема и рывком сломал шею.
– Пон ту ункондо а ла кабеса, пута[2]! – плюнула на труп девица.
– Та ещё пута, – согласно выдохнул Стриж и тут же принялся обыскивать покойника.
Связка из трёх штук на массивном металлическом кольце нашлась у усача. Освободившись от кандалов, Лёха перекинул ключи соседке по заключению и, пока та возилась с ними, разглядывал неожиданную союзницу.
Меньше всего она напоминала
Chinga tu madre – очень грубое ругательство на испанском.
Пон ту ункондо а ла кабеса, пута – грубое ругательство на испанском.