Радость блаженства. Дара Преображенская
показалось, что женщина в темноте улыбнулась.
– Не сердитесь на мою верную Дургу. На самом деле она добрая и всегда печётся о благе моих воспитанниц.
Смущённая Дурга-деви опустила голову.
– Госпожа, не хвалите меня перед этими недостойными. Я делаю это исключительно в Ваших интересах, чтобы у Вас было больше времени для отдыха. Вы и так сильно устаёте.
– Нет, нет! Разве можно устать, занимаясь любимым делом? Иди, Дурга, поторопи всех на ужин.
– А Вам бы следовало лишить этих двоих вообще ужина. Пусть посидят и подумают, да ещё пусть выльют на себя по ведру воды, чтобы одумались.
Женщина вновь улыбнулась.
– Хорошо, Дурга, я обязательно приму решение. Иди теперь. Мне хотелось бы поговорить с этими новенькими.
Старая женщина вышла, вовсе не желая оставлять нас наедине со своей доброй госпожой.
Слава Великому Хануману! Нам удалось избежать наказания, хотя в следующий раз нужно быть особенно осторожной, если имеешь дело с богами.
Я облегчённо вздохнула. На некоторое время вокруг воцарилось молчание.
– Подойдите ко мне, – вдруг раздалось в темноте.
Мы тихонько подошли. Я видела, что Анджана перестала плакать. Рани Шанти сидела в освещении двух лампад, и теперь я могла ясно разглядеть её лицо.
О, Боже! В области левой щеки там, где должна быть гладкая нежная кожа, уродливым пятном выделялась сплошная корка с морщинистой, напоминающей печёное яблоко кожей. Так обычно бывает при ожогах, как случилось однажды с нашей служанкой Шери.
Её рука обгорела от внезапно вылившегося на её кисть кипящего масла. Я помнила, как сильно кричала в тот день бедная Шери, будто раненое дикое животное.
После этого происшествия Шери постоянно прятала свою кисть, стесняясь своего уродства, и мы её очень жалели.
Я только на один миг представила себе, как же сильно, должно быть, стеснялась этой ужасной корки, обезображивающей её лицо, настоятельница ашрама рани Шанти, что мне стало не по себе. Бедная рани Шанти! Должно быть, она очень сильно страдала, уединившись где-нибудь в тени цветов своего большого сада, чтобы никто не видел её в этот момент. Бедная, бедная Шанти!
Наверное, слёзы проступили на моих глазах, потому что рани обратилась ко мне:
– Тебе страшно? Не бойся, я стараюсь никому не показывать своего лица, ибо люди привыкли отождествлять красоту тела и души. Поверь мне, это не так. Бывает, что тело совершенно, а душа черна, или наоборот, душа красива, а тело….Не мне судить обо всём, что касается меня. Но я стараюсь соответствовать своим представлениям о прекрасном. Вы хотите знать, что привело меня сюда на лоно природы? Садитесь, я расскажу вам свою историю.
Анджана и я присели возле рани. Через несколько минут после молчания я услышала завораживающий голос рани Шанти. Она говорила спокойно, как-то отстранёно, словно речь шла совсем о другом человеке, наблюдаемом со стороны. Но она говорила