Золотошвейка. Дара Преображенская
Об авторе
Автор – Моисеева Ольга Александровна родилась 11 марта 1973 г. В 1990 г. окончила школу с углублённым изучением английского языка в маленьком провинциальном городке Глазове в Удмуртии. В 1996 г. окончила медицинскую академию в г. Перми, однако затем, поняв, что выбрала специальность не по своему усмотрению, поступила в 1998 г. в заочный экономический институт в г. Кирове, который окончила в 2000 г.
С юности увлекалась Востоком, древнеиндийской литературой, творчеством Н. К. Рериха, нетрадиционной медициной. Рисовала картины, посвящённые медитации, углублению во внутренние сферы Бытия.
Прочитав книгу Р. Моуди «Жизнь после жизни», ещё больше заинтересовалась древневосточной религией, а также парапсихологией. Её книга – синтез взглядов людей Востока и Запада, ещё одна попытка понять это загадочное Творение и Высшее Существо – Бога.
P.S. Три песни в мининовелле «Золотошвейка» услышаны мной в исполнении Жанны Бичевской и включены в это произведение.
Содержание
стр.
Золотошвейка
(мини новелла)
Посвящается
Великомученнице
Ксении Блаженной
И всем сподвижникам божьим.
ГЛАВА 1
Ах, русская сторонка! Тянешься ты много вёрст, и все одно и то же: овражки, леса – бесчисленные леса, размякшие дороги со следами конных троек и звоном бубенцов, покосившиеся кривые домишки, белокаменные церкви с духовно прозревшей аскетичной братией и золотыми луковками куполов. И все это – родная рассеюшка, вольная волюшка. Какой-то дух мудрый и светлый притаился в твоих недрах, дух не умирающий… в тишине лесной чащи говорит он с тобой на внутреннем языке твоей души. Прислушаешься и чувствуешь, как глубоко ты врос в корни этой земли. А красота—то какая! Чу, где-то слышится шум целебного родника, поет он, шепчет… и лечит. Когда-то сюда хаживали старцы в грубых рубищах и молились, долго молились, укрощая свою плоть. Молитвами их жива еще душа русская. Хаживали сюда и басурманы, и поляки. Зарились на незримое богатство, да только с чем пришли, с тем и ушли. Молитвами – да божьей помощью…
И все же славна рассеюшка своими подвижниками, да храмами. Где еще так поют колокола, как у нас? За много верст слышна эта «музыка». Сказывают: «Там, где колокола поют, там беда стороной проходит».
Вот и в Сосновке слышен звон на всю округу. Церквушка там стоит еще с елизаветинских времен.
Славная церквушка. И не красотою своей славна она. Вовсе нет. Срублена из дерева с тяжелыми дубовыми дверями и стрельчатыми оконцами. Правда, местный дьякон Владимир давно вынашивал план реконструкции деревянного «божьего дома» на краснокирпичный, да только волостная церковная братия пока что медлила с деньжатами. «Мала Сосновка—то, мал и приход», – рассуждали церковные чины.
Сосновка—то мала, да только народец «в дом божий» так и прёт. Постоят, послушают молебен, покрестятся и идут к иконе. Идут с восковыми свечками, со своими бедами и напастями. Кто овдовел, кто родил, кто решил податься на чужую сторонку.
Да, много всего у русского человека. Икон-то в Сосновском приходе видимо-невидимо, только толпятся все больше возле одной.
Сказывали местные купцы, писана та икона неизвестным мастером Андрюшкой Савельевым. Давно уж помер Андрюшка—то, а работа его осталась. Бедным был Андрюшка, жил на самой окраине Сосновки, пил беспробудно, затем, вдруг остепенился, начал поститься. С собутыльниками своими порвал. Закрывался у себя в домике и целыми днями не показывался. Так и жил. Вот и закрепилось за ним прозвище «Андрюшка – сомнамбула».
«Вон Андрюшка – сомнамбула идет», – выкрикивали мужики. Бабы только охали и показывали пальцем у виска.
А Андрюшка совсем не обращал внимания, махал рукой и шёл дальше.
Находились и заинтересованные. Чтой-то там Андрюшка—от – сомнамбула один-то в дому делает. Ах, женить бы его! Да только про женитьбу Андрюшка слышать ничего не хотел. Что там было у него на уме, чёрт его знает. Только не хотел и все тут.
Дед—то Михей часто хаживал к Андрюшке. Посидит, покашляет о том, о сём, да уходит восвояси. Сказывал дед Михей про Андрюшку сомнамбулу, а бабы диву давались.
– Чем наш дурачок-то промышляет?
Дед наполнял табаком свою трубку-самоделку и говорил:
– Да и не дурачок он вовсе, бабоньки. Домишко у него от родителей старенький, да и обстановка простая. Так – стол, печка. Мудреный наш Андрюшка, ей-богу мудреный. Я ему: «Давай-де самогончику разопьем, батяньку твово помянем». А сам там что-то выписывает за своим-то столом. Ну, знамо дело, я к столу. Удивитесь бабоньки, как глянул я чтой-то там наш Андрюшка робит, так и ахнул.
– Да ну, дед Михей…
– Вот те и «да ну». – Дед Михей стряхивает табак