Монологи с размышлениями. Дара Преображенская
в детстве я была вообще-то непоседливым ребёнком. Помню, когда мы с мамой ездили отдыхать в Евпаторию (я была очень болезненным ребёнком), нас, детей отдыхающих, определили там в садиковую группу. Мы занимались в небольшом одноэтажном здании – там нас кормили, мы играли, смотрели мультики. Однажды туда приехало телевидение, чтобы снять программу об этом санатории «Мать и Дитя». Всех детей предупредили, чтобы каждый из нас занимался каким-то одним определённым делом. Я сказала, что хочу рисовать, поэтому мне сразу же вручили карандаши и бумагу. Я, конечно же, в силу своего возраста не понимала, что нас снимают на камеру взрослые дяди и тёти.
Нарисовав что-то, я увидела больших белых медведей – мягкие игрушки. Я никогда не видела таких раньше, и мне вдруг захотелось подержать их в руках. Однако мне не разрешили и сказали, что я должна ещё рисовать, потому что съёмки не окончились. Все остальные дети продолжали свои занятия, я была единственным ребёнком, кто проявил подобную неусидчивость.
Может быть, они знали, что их снимают? Может быть, до их сознания дошло уже в том возрасте, что их снимают, и что означает «снимать на камеру»? Тогда впервые я поняла, что отличаюсь от этих детей, и впервые мне стало неловко за это.
2
«…Не верь, не бойся,
не проси….»
(Расхожая тюремная поговорка).
…..Моя мама родилась в обычной крестьянской семье. Они жили в деревне под названием Блинёнки в Кировской области. Собственно, это был районный центр в то время (1937 год). Сейчас от деревни уже ничего не осталось – мы были там, когда семьёй ездили в Кировскую область за грибами. Собственными глазами я видела яблони, которые уже одичали. Такие яблони обычно стояли возле каждого дома.
Из домов остались два-три дома практически с отвалившимися крышами. Вместо окон в стенах зияли чёрные прямоугольные пустоты. Грустное зрелище, наводящее определённые воспоминания.
Отец Пётр был кузнецом. Он женился на бабушке – простой деревенской женщине, уже будучи вдовцом. От первого брака у него осталась дочь Таисья, уже достаточно взрослая к моменту рождения моей мамы.
Я смотрю на фотографию деда – передо мной высокий молодой красивый мужчина крепкого телосложения с усами и твёрдым взглядом.
Мама практически не помнила отца – только когда перед уходом на фронт он брал её на колени. В избе было дымно от того, что мужики очень много курили.
В семье было пятнадцать детей – пятеро из них выжили, остальные рано умирали.
Дедушка, будучи отличным кузнецом, зарабатывал неплохо, обеспечивал семью, которая по тем меркам считалась вполне зажиточной.
Старшую сестру звали Анастасией (кроме сводной сестры Таисии), брата – Яковом, третьей была мама, четвёртой – Лариса. Пятая сестра Фаина родилась неполноценной, и её в детстве отдали в интернат для умственно отсталых детей. Её дальнейшая судьба до сих пор неизвестна.
Началась