Ты мне (не) нужен!. Андромеда Васечкина
вы не выгоните нас из квартиры?
– Что я, злодейка, что ли какая? – напустила на себя наигранное оскорбление Юлия Николаевна. – Выгонять мать с младенцем на руках, это последнее дело!
Вот же как запела! Подумала в сердцах Майя. Интересно, а чтобы она сказала, если бы отцом ребенка был не богатый тип, а, к примеру хотя бы тот самый Тоша, получивший вместе со своей мамочкой отставку? Уж здесь бы точно заботливая тетя такой скандал закатила, что держись! И вылетела бы Майя с крохой на руках пинком колена под попу. Но спорить с настырной и наглой Юлией Николаевной ей не хотелось, да и сил не было. Отправившись в их с братом комнату, она легла на кровать, закутавшись в тонкий, видавший виды плед.
Положив руки на живот, она с грустной улыбкой уловила шевеление малышки.
– Я тебя никому не отдам, – тихо пообещала она, сквозь навернувшиеся на глаза слезы нежности. – Никто не посмеет разлучить нас… никто. Обещаю!
И сама себе поверила. Раньше, еще до угрозы изъятия малышки она не до конца понимала, какие чувства к ней испытывает. Еще только когда она узнала об беременности, на самом раннем сроке, она хотела было сделать аборт, тем самым избавится от семя насильника. Но некоторое время спустя, она уже не решалась этого сделать. И не только потому, что в ее случае она не смогла бы больше иметь детей, нет, ей было жаль убивать ничем не повинную жизнь. А уже потом, когда увидела на узи эти крохотные ручки и ножки, этот сжатый кулачок, поднесенный к груди, она стала испытывать к дочке некую нежность. Но теперь, поняв, что в скором времени может ее потерять, Майя поняла, что любит свое дитя, и будет драться за нее до последней капли крови.
Вернувшись в особняк, Демид рухнув на диван в гостиной, закрыл руками лицо и тихо застонал.
– Что за день сегодня такой?! И когда он наконец закончится?!
Ему сейчас откровенно хотелось напиться. Да чего уж там, просто набухаться, и забыться сном праведника. И пусть на утро будет плохо, пусть голова будет на разлом болеть, он готов все это терпеть, лишь бы выбросить из головы эту девчонку и ее лживую тетку, намертво засевших у него в мозгу, на самой подкорке. И дня не проходило, чтобы он не думал о них. До трясева, до боли в кистях ему хотелось сомкнуть руки на глотке этой леопардовой, дамочки, и давить, давить до тех пор, пока ее хладный труп не упадет к его ногам. Или смазать по ее самодовольной роже, чтобы стереть эту ехидную ухмылочку… смотрит на него так, словно что-то про него знает… стерва! Старая, крашенная стерва! Еще и девчонку свою научила врать, хотя у той получалось в разы хуже, но все-таки!
Сегодня секретарша сообщила, что девчонка благополучно сдала все анализы, и держалась при этом более чем уверенно. Да, он был удивлен такой наглостью и самоуверенностью со стороны этих аферисток. Блефовать умели, что ни говори, а врут очень даже убедительно. Если бы он сам себя не знал, то точно поверил, что является отцом.
Отец, так нежно, и так желанно это слово! Но увы, десять лет брака не принесли своих плодов. Чувствуя перед женой свою вину, он окружал ее заботой и нежностью,