Грехи отцов наших и другие рассказы. Джеймс С. А. Кори
химических процессов в мозгу. Он гадал, что ей видится.
– Ты сам никогда не пробовал? – спросила она, забыв, что делает это уже в третий раз.
– Нет, – снова ответил Дэвид. – У меня старший год. Ни одного вечера свободного. Может, позже, когда получу распределение.
– Какой ты умный, – сказала она. – Хатч всегда говорит, какой ты умник.
Впереди, ближе к краю платформы, что-то скандировала и вздымала плакаты толпа человек в пятьдесят. Дюжина полицейских в форме стояли поодаль, не вмешиваясь, но пристально наблюдая. Дэвид пригнул голову и обошел митинг стороной. Может, если пройти к туалетам, найдется такой выход на платформу, чтобы не проводить спотыкающуюся девушку мимо полиции. Не то чтобы полиция особенно занималась потоком пассажиров. Все их внимание сосредоточилось на протестующих. Плакатики были написаны от руки или склеены из распечаток на стандартных листах. Один или двое принесли пленочные мониторы, на которых по кругу прокручивались надписи в психоделической радуге цветов: «ДАДИМ СДАЧИ!», и «ЧЕГО ЖДЕМ, ЧТОБЫ И НАС УБИЛИ?», и «ЗЕМЛЯ НАЧАЛА, НАМ ЗАКАНЧИВАТЬ». Последний лозунг сопровождался неумело сделанной анимацией: падающая на Землю глыба и огромный метеоритный кратер с расплавленной лавой, похожий на кровавую рану в теле планеты.
Среди протестующих были разные люди, но большинство немногим старше Дэвида и Лили. Потемневшие от прилива крови лица, разинутые рты – они, как жаром, лучились яростью. Дэвид замедлил шаг, пытаясь сквозь отголоски эха разобрать, что они выкрикивают, но определил только, что фраза была из семи слогов: четыре в зачине, три в ответе. Один из полицейских повернулся к Дэвиду, и тот снова ускорил шаг. Это не его борьба. Ему нет до них дела.
К тому времени, как они вышли на платформу, Лили притихла. Дэвид подвел ее к литой пластиковой лавочке, рассчитанной на троих, но для них двоих в самый раз. Пластик захрустел и скрипнул под его весом, и Лили вздрогнула от этих звуков. Между бровями у нее пролегли горькие морщинки. Табло обещало «трубу» до Иннис-Шэллоус через шесть минут, четкими арабскими цифрами отсчитывало секунды. Лили заговорила – сдавленным голосом, только Дэвид не знал: от огорчения, или это был побочный эффект наркотика.
– Какие все злые, – сказала она. – Вот бы люди не были такие злые.
– У них есть причины злиться.
Ее взгляд поплыл, не сразу нашел собеседника.
– У всех причины, – сказала она. – У меня причины. У тебя причины. Но мы же не такие. И не хотим такими быть, да? Ты же не злой, Дэвид?
Вопрос прозвучал едва ли не мольбой, и он рад был бы ответить, что нет, он не такой. Он бы что угодно сказал, лишь бы разгладить ее безупречный лоб, а потом отвести ее домой, в ее комнату в жилом комплексе, и целовать, и снимать с нее одежду. Лишь бы увидеть ее нагой, и услышать ее смех, и заснуть без сил в ее объятиях. Он кашлянул, поерзал на лавке.
– Ты ведь не злишься? – спросила она.
Прозвучало