Комната Вильхельма. Тове Дитлевсен
пока можешь рассчитаться, – она отлично понимала его смущение, так что выбрала легкий и тактичный способ помочь ему с этим справиться. Лизе перешла на «ты»: он моложе ее и не мог предложить подобное первым.
– Грета, – произнесла она задыхаясь, – главный врач уже заходил?
– Нет, он заболел, тебе нечего опасаться. Ну как дела?
– Великолепно, – Лизе счастливо рассмеялась. – Он ужасно милый. И сделал комплимент твоему платью.
– Серьезно сделал? Значит, я не ошиблась в его письме. Не забудь в конце дать ему ключи от квартиры.
– Да, но ему нужны деньги – кажется, у него нет и пяти эре.
– Отдай ему всё, что у тебя с собой, – велела Грета, – а завтра можешь отправить чек. И спроси, умеет ли он готовить. Ты рассказывала, что фру Андерсен не особо хорошо это делает.
– Да, спрошу, – пообещала Лизе, укутанная не только в платье Греты, но и в ее безграничное доверие к молодым людям с образованием и изящным стилем письма.
C разгоряченными щеками она поспешила к столу, напоминая теперь уже не подбитую птаху, а скорее ту, кого Курт с ужасом представлял себе как знатную даму. Он слишком устал, чтобы вообразить что-либо, кроме долгого сна в нежной постели под одеялом какого-то незнакомца.
Он с рассеянной и вежливой улыбкой взял ключи и, собрав остатки внимания, выслушал заверения Лизе, что чек придет завтра же. Сам же он заверил ее, что умеет готовить, и, несмотря на облегчение – ведь ему удалось выпутаться из затруднительного положения (такое же облегчение испытывает крыса, завидев свет на другом конце узкой канализационной трубы), – его гордость была уязвлена непозволительной скоростью, с которой Лизе покидала его. Он еще с минуту сидел и разглядывал тучную официантку с ясным, ничего не выражающим взглядом куклы. У нее почему-то пропало желание смеяться. Отрывки душераздирающих песен непринужденно и сладко разлетались в ее голове, окаймленной нежной тоской, которая побудила женщину к жесту, не свойственному ее закаленной натуре: она поставила бокал пива перед бедным юношей, попавшим в сети Лизе без всякой возможности высвободиться. Курт Вежливый выпил пиво и, возможно, в знак благодарности произнес:
– Я отлично знаю Верлена.
После этого он заполз обратно в слишком просторный белый воротничок херре Томсена и заснул на заднем сиденье такси, пока Лизе Отсутствующая выбиралась сквозь дождь, как из горящего дома. Ее длинные распущенные волосы жалко свисали над угловатыми плечами, а сама она была почти без сознания, когда наконец обрушилась в любящие объятия Греты и со смехом рассказала ей то, во что Грете хотелось верить и что ей хотелось знать. У мужа Греты жесткие руки и каменное лицо, которое никогда не морщится. Он привозил сюда свою жену, когда она начинала говорить странности, и забирал, когда прекращала. У них взрослая дочь, унаследовавшая каменное лицо и все связанные с этим обязательства. Они никогда не бросят Грету, как Вильхельм бросил Лизе. Тем не менее жизнь Греты была настоящим кошмаром. Она отрешенно таращилась на свою корзину в супермаркете, роняла петли