Всё о Манюне (сборник). Наринэ Абгарян
повязать? – предложила, впрочем, без особой надежды в голосе, она.
– Нет! – закричали мы с Манькой. – Какие косыночки, ты нам еще слюнявчики повяжи!
– Понимаете, девочки, – мама замялась, – к тете Свете приехала ее сестра Ася с мужем и сыном. Не хотелось бы, чтобы вы выглядели перед ними пугалами. Остальные девочки все при полном параде, с аккуратными хвостиками или косичками, а вы носитесь в этих уродливых панамах, только народ распугиваете.
– Сами же их нам сшили, – обиделись мы, – сначала говорили, что у нас воинственный вид, а теперь, значит, мы два пугала, да?
– Ну, как хотите, – вздохнула мама, – вы только ведите себя прилично и не шумите сильно, а то у тети Аси муж из Москвы, и он, глядя на вас, может подумать, что здесь одни дикари живут.
– А чего это он должен так подумать? – рассердились мы.
– Так он же москвич, вырос в столице. Поди у них в городе все девочки ходят в ажурных платьях и делают книксен, – хитро улыбнулась мама.
Маня надулась.
– Можно подумать, – пробубнила она, – книксен они делают! Эка невидаль. Пойдем посмотрим на этого москвича, заодно и покажем ему, как мы умеем делать книксен!
И мы пошли к дому тети Светы высматривать таинственного москвича. Тетисветын дом находился недалеко от нашего, на южном склоне холма.
– Ты хоть знаешь, что такое книксен? – Манька воинственно шмыгнула носом, поискала в кармане платок и, не найдя его, вытерла сопли тыльной стороной ладони.
– Не знаю, – мне было жутко обидно, что я, в отличие от московских девочек, чего-то не умела.
Мы какое-то время шли молча. Загадочное слово «книксен» взбудоражило наши умы, проникло в какие-то потаенные уголки сознания и требовало немедленной сатисфакции – нам хотелось прямо здесь и сейчас совершить какую-нибудь гадость. Я обернулась, посмотрела кругом – ни души.
– Москвички – в жопе спичкииииииииии! – проорала мстительно.
– А-ха-ха, – демонически рассмеялась Маня, – а-ха-ха!!!
– Не надо было грибы-вонючки давить. Можно было закидать ими двор тети Светы, – мы гаденько захихикали, – и, пока московский крендель ушами бы хлопал – наш след давно бы уже простыл.
Мы обошли холм южной стороной и приблизились к Тетисветыному дому.
– А вообще, как он выглядит, этот москвич? – задумчиво протянула Маня.
– Красивый, наверное. Обязательно в футболке с олимпийским мишкой на груди, – стала разбалтывать я свои сокровенные фантазии, – играет на гитаре и ест мороженое эскимо столько, сколько ему влезет, как старик Хоттабыч!
– Ну, – Маньке в целом понравился образ, который я нарисовала, – пожалуй, я была бы не против, если бы он еще трамваи водил.
– Трамваииии, – закатила я глаза, – дааааа, это было бы вообще здорово!!!
Манька посуровела.
– Но в целом он гадкий и сморкается в скатерть, а еще у него из носа торчат пучки волос, – заявила она.
– И уши у него волосатые! –