Обратная сторона Юпитера. Алексей Анатольевич Рожков
правила предлагалось определять инстинктивно.
Наверное, покажется странным и невозможным существование Зоны в течении какого-то длительного времени. Самым ожидаемым результатом исследования, в котором никто не сомневался, было погружение рекреации в хаос, показательное изгнание её праотца из властных структур и торжественное низвержение идеи полной свободы от власти. Но что-то пошло не так. А в связи с тем, что трансляция событий на Зоне в виде реалити-шоу велась в режиме он-лайн абсолютно свободно по всему миру, ветер перемен разнёс эту идею по земному шару, точнее по одной из его проекций, как семена сорного одуванчика. Внезапно (сначала не было неясно совпадение это или нет), в течении короткого времени, Зона расцвела во всех направлениях и ипостасях своего существования. Буквально все сферы жизни пронзил расцвет и благополучие. Наука, творчество, культура, удовлетворённость от жизни внутри Зоны, всё кричаще выделялось среди серости и безнравственности, царивших вокруг. Катализатором неожиданного взлёта послужило открытие, сделанное младшим научным сотрудником одного умирающего и разлагающего НИИ, Ионом Сундиковым, по чистой случайности оказавшимся на территории Зоны. Этот безумный м.н.с, соединив биотехнологии и сотовую связь совершенно случайно, как обычно это бывает в науке, нашёл способ стимулирования телепатических возможностей в человеке путём вживления биочипов в мозг. Технология оказалась дешёвой и моментально разошлась внутри Зоны, сыграв решающую роль в дальнейшей истории параллельной реальности человечества под кодовым номером XZ2954. Разумеется, в ходе анализа очередного эпизода под тривиальным названием «открытие» был очевиден цифровой след тени Архитекторов, зафиксированный Операторами Дженптура.
*****
Научно-исследовательский институт тех времён – это серые стены, помнящие былое величие, отколовшаяся повсеместно плитка, угрюмо бредущие старики, бездарно положившие свои жизни во славу никому не нужных идей. Бесславно, день за днём они стояли в очереди в последний путь. Отслоившийся линолеум, облупившаяся штукатурка, отходящая от дверей и окон белая краска, закрашенная паутина ветхих коммуникаций, загаженные сортиры. Как саркофаг былых доктрин, НИИ возвышался серым замком над депрессивным месивом осенних улиц Н-ска. Внутри всегда царило трупное безмолвие и какая-то отрешённость перед катящимся под откос истории железнодорожным бронепоездом науки.
То тут, то там по институту бродили зомбированные старики, бывшие параноидальные учёные мужи, живущие только воспоминаниями о годах прошлых мечтаний, горений, и несбывшихся желаний, тени которых летали как призраки в каждом закоулке этого постсоветского, позабытого финансированием монстра. Жизнь каждого сотрудника патологического заведения представляла собой бесконечную битву с собственными умерщвлёнными фантазиями. Все они в прошлом жаждали славы, не спали ночами, вожделея и взращивая