Россия и современный мир № 3 / 2010. Юрий Игрицкий
видимо, тогда и там был отработан механизм демографического развития. «Рост пропорциональный квадрату населения всего мира, выражает коллективный характер тех сил, которые определяют развитие. Эта связь существовала во все времена» (14). Такой общий подход помогает лучше понять механизмы воспроизводства населения и в каждой точке мирового пространства, включая и нашу страну.
Если согласиться с тем, что развитие предметной деятельности человека есть развитие его общественных отношений, то легче понять, почему город, аккумулирующий в себе бесчисленное многообразие социальных связей, оказался хорошо подготовленным к выполнению функций культурно-исторического ядра и в полном смысле этого слова забрал их у села. Взяв на себя функции точек роста предметной деятельности, города в процессе эволюции стали утрачивать способность к воспроизводству самого человека.
Динамика изменения суммарного коэффициента рождаемости в городской и сельской местности нашей страны в 1961–2007 гг. показана на графике 1.
Из графика видно, что уже в 1961 г. суммарный коэффициент рождаемости городского населения был ниже уровня простого воспроизводства. В то же время в сельской местности режим расширенного воспроизводства сохранялся до 1992 г. При этом удельный вес горожан в 1959 г. составлял 52,4 %, а в 2007 г. – 73 % всего населения страны. Огромные возможности для самореализации и почти полностью искусственная среда крупных городов сами по себе оказывают не самое благоприятное влияние на мотивацию семьи, брака и деторождаемость.
Вместе с тем на стимулирование переезда селян в город в рассматриваемый период оказывала и социально-экономическая политика. Делалось это разными путями с использованием как «кнута», так и «пряника». Среди них в первую очередь можно отметить всеобщую воинскую повинность и возможность быстрого получения жилья в городе, которое в сельской местности, кстати сказать, необходимо было строить самому.
Трудно понять, как, владея приведенными данными, можно было проводить такую в полном смысле губительную демографическую политику. Уже тогда надо было все делать для стимулирования повышения рождаемости (ведь в городах к тому времени жили более половины населения) и поощрять селян оставаться в деревне, развивая ее инженерную и социальную инфраструктуру, а также создавая благоприятные условия для индивидуального жилищного строительства.
Справедливости ради следует отметить, что в сельской местности устойчиво выше не только рождаемость, но и смертность (11, с. 176–177). При этом, однако, полезно помнить, что в то время как рождаемость характеризует демографическое развитие прямым и непосредственным образом, смертность представляет собой показатель, скорее характеризующий условия жизни и состояние медицинского обслуживания, т.е. всего того, что сегодня связывается с понятием «сбережение населения». Если бы в сельскую местность была вложена хотя бы маленькая толика того, что вложено в города, то и смертность